Сегодня легендарному российскому тренеру и футболисту, заместителю председателя Комитета Государственной Думы по физической культуре, спорту, туризму и делам молодежи, депутату фракции "СР" Валерию Георгиевичу Газзаеву исполняется 65 лет. В преддверии круглой даты мы сделали с обладателем Кубка УЕФА и четырехкратным чемпионом России большое интервью – про детство, карьеру игрока, тренерские достижения и жизненные принципы:

– Многие вещи заложены в нас с детства. Вы с юных лет понимали, что станете футболистом? Или были другие варианты?

– В то время футбол был самой доступной игрой. Мы собирались с ровесниками и гоняли мяч с утра до ночи. Приходил после школы, бросал портфель, забегал к соседям за бутербродом с маслом, шел во двор и играл там в футбол, пока родители не вернутся с работы. Таким был ежедневный распорядок.

Что такое дворовый футбол? Это пять-шесть часов ежедневной игры, то есть опыт. Это школа, где закаляется характер и вырабатываются лидерские качества и техника владения мячом, овладеть которой можно только во дворе, потому что взял мяч – и водишь его сколько угодно. И когда ты приходишь в ДЮСШ, то навыки индивидуальной игры у тебя уже есть.

Я не мыслил, что могу пропустить хоть одну тренировку или прожить без футбола хотя бы день. Частенько бывало: вставал в выходной пораньше, выходил с мячом и в одиночестве ждал, пока все соберутся. Но было не скучно, я мог часами стоять у стенки и чеканить мяч. Помню эпизод: промозглая осень, снег вперемешку с дождем, я уже был в ДЮСШ. В тот день из-за ужасной погоды я оказался единственным, кто пришел на тренировку. И тренер, Муса Данилович Цаликов, в итоге проводил занятие со мной одним.

Вот другой случай, о котором рассказывал в автобиографической книге "Путь воина". Когда мне было 11 лет, умер дедушка. Он жил вместе с нами, и я его очень любил. И вот в день его похорон я засобирался на тренировку. Тетя, мамина сестра, возмутилась: как можно в такой день идти тренироваться. И неожиданно услышала от меня: "Я все равно пойду". Настолько сильной была в детстве моя тяга к футболу, что я не мог представить себе ни дня без мяча, что бы ни происходило в жизни.

Конечно, в детском возрасте я, по сути, даже не понимал, что такое смерть и как надо реагировать, но уже тогда во мне жила невероятная любовь к футболу. Разве мог я посвятить свою жизнь чему-то еще?!

– В те годы в Орджоникидзе наверняка было непросто. Много проблем и соблазнов. И жили, наверное, небогато.

– Тогда все жили примерно одинаково. А слово "богато" в обиходе попросту отсутствовало. Все жили на зарплату, накоплений как таковых ни у кого не было. Кожаный мяч со шнуровкой считался пределом мечтаний для любого пацана – в основном мячи у всех были резиновые. Помню, как караулили в кустах возле института, пока мяч у взрослых ребят улетит – хватали его и убегали.

Когда я родился, мой отец уже оставил спорт и ушел работать в органы, а позднее устроился простым рабочим. Мама была портнихой в ателье мод. Так что у меня была обычная, скромная семья. Недалеко от моего района находилась железнодорожная станция. Мы с друзьями часто ходили туда разгружать вагоны. Нам платили рублей по пять, по тем временам – приличные деньги. Кто-то забирал все себе, а я приносил их домой и отдавал маме, себе оставляя от силы копеек 15 – 20 на мороженое. Я же старший брат в семье, значит, должен помогать родителям и заботиться о младших. Уже много лет спустя мама рассказала мне, что ее сестра однажды стала свидетельницей такого эпизода и произнесла: "Поверь, из Валеры вырастет настоящий мужчина, раз он так поступает".

Что касается сложностей и соблазнов, то жил я действительно в достаточно трудном районе на окраине Орджоникидзе. Двор и окружение влияли на воспитание, не все вокруг были идеальными, случались и большие проблемы. Кто знает, может, если бы не футбол, то свой Кубок УЕФА я бы зарабатывал где-нибудь на Колыме (улыбается). Спорт меня дисциплинировал. Я знал, что нельзя курить, пить, заводить вредные привычки. На этих моментах позднее акцентировал внимание мой тренер в ДЮСШ. Будучи для нас неприкасаемым авторитетом, он говорил, что мы сможем вырасти большими мастерами только без табака и алкоголя. Больше того, я тогда даже семечки лузгать бросил, после того как приятель мне рассказал, что семечки – вредно для дыхания.

Так что спорт – великая вещь. Он дал мне главное – жизненный путь и мое будущее.

– Родители не пытались направить вас в другое русло?

– Споры, конечно, были. В самом начале мама старалась меня разубедить: мол, зачем мне этот футбол, лучше бы посвятил себя учебе. Папа к моему увлечению относился с большим пониманием, потому что сам был спортсменом, борцом. А когда я занимался в ДЮСШ, тренер как наставник проверял дневники, следил за успеваемостью. Тех, кто плохо учился, на тренировки не пускали. Для меня это было хорошей мотивацией.

– Любой ребенок мечтает на кого-то быть похожим. Сейчас это Месси, Роналду, Неймар, Гризманн, для россиян Акинфеев и Головин. А на кого хотел быть похожим Валера Газзаев?

– В 1969 году "Спартак" Орджоникидзе попал в высшую лигу, и для нас, детей, все футболисты того состава были кумирами. Особенно я следил за форвардами. Тогда в команде были пара форвардов – Нодар Папелишвили и Георгий Кайшаури. Были примеры для подражания и на всесоюзном уровне: в московском, киевском, тбилисском "Динамо", в "Спартаке"... А на планетарном уровне господствовал один человек – Пеле. Где-то рядом – феноменальный Гарринча, но Пеле был неподражаем, стоял над всеми. Как Месси и Роналду сегодня.

Но учитывайте, что тогда мы видели не так много футбола. Не было такого количества трансляций и информации. Да что там, телевизор имелся далеко не в каждом доме. У меня, например, он появился в конце 1960-х. Мама ставила его на подоконник во дворе, благо я жил на первом этаже. Соседи брали табуретки, мы усаживались смотреть футбол, фильмы, передачи. Сейчас все это вспоминается с улыбкой.

Тогда многоквартирный дом жил как одна семья. После школы всегда можно зайти к соседям: водички попить, пообедать, как будто ты родной в их семье. Социальный статус у всех был одинаковый. Люди, мне кажется, были добрее, отношения между ними – теплыми, более здоровыми. Не было зависти и лицемерия. К сожалению, в сегодняшнем мире эти человеческие пороки гораздо более распространены...

Оглядываясь назад, вспоминая себя и видя успешных людей из других сфер жизни – политиков, музыкантов и так далее, замечаю закономерность – как правило, все эти люди выбились из скромных или не самых благополучных семей. Потому что отсутствие достатка порождает стремление. Процентов 90 спортивного мира – люди из самых простых, а порой и откровенно бедных семей. Посмотрите на Бразилию, и вам все станет ясно. Многие великие бразильские игроки вышли из фавел, где жизнь проверяла их с малых лет. Всегда и везде нужно бороться, стремиться к победе – это самое главное.

Если посмотреть сегодня на любого профессионального спортсмена – он фанатик своего дела. Да что спортсмена! Это касается и науки, и культуры, и других сфер деятельности. Убежден, что каждый человек должен заниматься своим делом фанатично. Не будет фанатизма – не получится и больших свершений.

Забегу вперед – к тренерской деятельности. Расскажу историю. Когда учился в высшей школе тренеров, к нам приглашали авторитетных специалистов. Кстати, тогда это было двухгодичное очное обучение, фактически институтский диплом. Это сейчас: забежал, "закусил" – и дальше побежал, а в те годы учили предметам качественно, преподавали специализацию, анатомию, биомеханику, иностранный язык. И даже научный коммунизм!

Так вот, однажды к нам пригласили легендарного тренера Анатолия Владимировича Тарасова. Посреди лекции он задает аудитории вопрос: "Какое самое главное качество у тренера?" В ответ – тишина. Он по-отечески продолжает: "А как считает наш прославленный футболист Газзаев?" Естественно, я начал что-то говорить про организацию труда, психологию, знание предмета и т.д. Он перебил: "Я вам скажу, молодой человек. Главное качество для тренера – фанатизм!" Я навсегда усвоил его урок.

– К сожалению, мне в силу возраста не довелось вживую увидеть игру футболиста Газзаева. Но до сих пор постоянно встречаю людей из старших поколений, которые с восторгом и любовью вспоминают вас именно как игрока. В то же время, известный факт – во всех командах вы были непростым партнером для других из-за взрывного характера, могли напихать старшему товарищу, поспорить с тренером.

– Не без этого. Без эмоций жизнь вообще пуста. У меня всегда была роль лидера – во дворе, в ДЮСШ, в командах мастеров и так далее. Безусловно, это накладывало отпечаток. Для меня не было ничего страшнее поражений. Хорошо помню, как в детстве после проигранных матчей мог часами плакать...

Даже когда попал в "Локомотив", где были собраны футболисты, прошедшие школу сборной СССР (капитаном был, кстати, Юрий Семин, в составе – Владимир Эштреков, Гиви Нодия), авторитетов на поле для меня не было. В жизни, безусловно, со всеми почестями и уважением – а на поле нет авторитетов. Наверное, это по-своему правильно, потому что я стремился быть лучше и сильнее их. А иногда в силу своей эмоциональности и молодости не получалось сдерживаться. Взрывался! Хотя, наверное, порой стоило и сдержаться. Но вот такой характер – никуда не денешься!

С другой стороны, все, чего я добился в жизни, – заслуга как раз-таки моего характера. И еще один важный момент – я никогда ничего не делал за спиной, говорил все прямо в глаза. Предпочитаю так поступать и по сей день. Учу этому своих детей.

– У вас в карьере был период, когда вы бесспорно являлись всесоюзной звездой, но в сборную СССР вас не приглашали. Сначала в фаворе были киевские динамовцы, потом спартаковцы. Вы могли перейти в "Спартак", чтобы играть за команду Союза?

– Сначала – о сборной. Очень благодарен Никите Павловичу Симоняну, который в 1977 году впервые пригласил меня туда. К сожалению, в дебютном матче я получил травму – разрыв связки плечевого сустава. Потом в сборную меня приглашали и Бесков, и Лобановский. Но, как тогда писали газеты, "Газзаев не вписывается в концепцию игры сборной. Он сугубо индивидуалист, а сборная играет в командный футбол".

В принципе никого не осуждаю, потому что у каждого тренера свое видение ситуации. Хотя считаю, что каждый форвард должен быть в душе индивидуалистом и эгоистом. Без этих качеств, поверьте, сложно забивать голы. Лично я не вижу проблемы в том, чтобы встроить любого индивидуально сильного игрока в командную игру. И, конечно, мне жаль, что не участвовал в чемпионатах мира или Европы.

– На ваш взгляд, почему так вышло?

– Во-первых, очень высокая конкуренция. А во-вторых... Я слишком уважаю профессию тренера, чтобы рассуждать сейчас на эту тему.

Кстати, когда закончил карьеру, железный занавес как раз упал. В теории можно было уехать за рубеж. Помню, ко мне подошел Симонян: "Жаль, Валера, что ты закончил. Настало твое время!"

– А до падения занавеса вас звали в Европу? Не жалеете, что не уехали?

– Предложения были. Например, в 77-м пригласили из "Локомотива" в Турцию. Шли коммерческие игры с участием ведущих турецких клубов. Сыграл я хорошо. На следующий день в наш лагерь приехал русскоговорящий турок с двумя мужчинами – они представляли турецкий топ-клуб. Подсели ко мне: "Переходи к нам, вот тебе контракт на три миллиона лир". На тот момент это где-то полтора миллиона долларов. Я, кстати, в ту пору даже не понимал, что такое контрактные обязательства, не говоря уже о том, чтобы осознавать масштаб суммы... В общем, даже обсуждать не стал.

– Скажите честно, вы еще и боялись за себя и за близких?

– Не совсем так. Мы были воспитаны в другой, мощной идеологии. Мысль, конечно, проскальзывала: мол, уедешь – посадят, расстреляют родителей... А я только женился, в молодежную сборную попал, входил в кандидаты в главную команду Союза. И все же страхом я бы это не назвал. Это скорее патриотизм, любовь к своей семье и стране. Эмигрируешь – значит, всё, ты враг народа, предатель родины. А я никогда никого не предавал.

– Как турки хотели совершить трансфер?

– Очень просто. "Вон за забором машина стоит, выходишь через калитку, садишься – и поехали... А супругу перевезем в Турцию по линии Красного креста!" Вот и вся сделка.

– В команде об этом знали?

– Конечно. И шутили потом на эту тему. Прибегал смотрящий от партии: "Валера, не губи себя и меня! Не убегай! Меня расстреляют, повесят". Я ему говорил: "Да брось ты, ребята тебя просто травят".

– Хоть раз пожалели, что не согласились?

– Конечно, нет! Хотя искушение было серьезное. Мне 23 года, а тут такие деньги. И сегодня считаю, что поступил правильно. И тогда, и сейчас для меня родина и семья – ключевые понятия. Понимал, что нельзя делать подобный шаг. В СССР многие люди были с огромной любовью к родине. За всю мою карьеру ни один спортсмен не эмигрировал на Запад. В отличие от богемы – искусства, балета, науки и всего остального.

– Куда еще вас звали?

– Даже в Колумбию, в клуб "Санта Фе". 82-й, расцвет наркокартелей. Мы играли против "Санта Фе", выиграли 3:2, я забил два гола. Меня пригласили к послу. Прихожу, а там сидит президент клуба.

– Наркобарон?

– Это мы сейчас можем так говорить, а тогда откуда я мог знать? Он мне прямо сказал, что вопрос с Москвой решит, а зарплату мне дадут 100 тысяч долларов в месяц. Посол ему сказал: "Это невозможно". Сами понимаете почему.

– По своему уровню советские футболисты той эпохи могли бы играть в ведущих клубах Европы?

– В чемпионате СССР в каждой ведущей команде было минимум по одной-две звезды европейского и мирового уровня. Взять того же Олега Блохина – если бы он уехал раньше и не на Кипр, точно стал бы мегазвездой европейских лиг. Кстати, на мой взгляд, если бы тогда разрешалось уезжать и проводить международные трансферы, наш чемпионат и футбол стали бы еще сильнее. Но идеология и пропаганда не позволяли. А пределом мечтаний считалось – закончив играть, получить квартиру, работу и дальше жить. О каких-то больших перспективах говорить не приходилось. Это сегодня за счет спорта можно обеспечить свое будущее.

– Есть ли какой-то особенный сезон за время вашей игровой карьеры?

– Никакой не выделю. За 10 сезонов я забил 118 голов. Грубо говоря, в среднем 10 мячей за год. Когда-то получалось 16 – 17. Для высшей лиги СССР это был хороший результат.

– А о каких упущенных возможностях сожалеете?

– В 79-м в московском "Динамо" у нас была потрясающая команда. Семь человек играли в сборной СССР! Вратари – Гонтарь, Пильгуй, в обороне Бубнов, Никулин, Новиков, Маховиков, в средней линии – Долматов и Максименков, в атаке на флангах Минаев, Якубик, в нападении – Латыш и я. Тренер – Александр Александрович Севидов. Эксперты еще до старта чемпионата СССР отдавали нам золотые медали.

В ходе подготовки к сезону шесть человек из "Динамо", включая меня, уехали в сборную к Симоняну на сбор в Италию, а остальные – в Америку на коммерческий турнир. В Штатах Севидов встретил своего товарища, который эмигрировал из Киева и открыл свой магазин. Тренер повел игроков, чтобы они там что-то купили со скидками. А в такие поездки было принято с командой ездить, в роли смотрящего генерал – не ниже. Один такой сотрудник и накатал, что якобы Севидов встречался с сионистом, и так далее. По приезду в Москву – сразу собрание. На нем председатель центрального совета "Динамо" отстранил Севидова от работы и чуть ли не изгнал из партии.

А нам предстояло играть в четвертьфинале Кубка – против "Спартака". На этом собрании я взял слово: "Пришел в команду к Сан Санычу, а вы его сняли. Меня здесь больше ничего не держит, и я не собираюсь оставаться". И уехал. Но ко мне быстро прикатил черный воронок, меня в него посадили, все популярно объяснили. Пришлось остаться.

И вот мы без тренера приехали на четвертьфинал. В "Спартаке", который только вышел из первой лиги, собралась крепкая команда – Дасаев, Хидиятуллин, Романцев, Ярцев, тренер Бесков. Мы выиграли 3:0, словно не заметив соперника.

Командой руководил Иван Иванович Мозер – второй тренер. Хороший мужик, но авторитет главного тренера и ассистента все же несравним. После этой победы Николай Петрович Старостин и Константин Иванович Бесков пригласили меня к себе (мы жили в одной гостинице) и позвали в "Спартак". С моральной точки зрения меня ничего не держало: мог написать заявление и спокойно уйти. Но подумал: зачем искать лучше, если мы вынесли их 3:0?! Так я и остался в "Динамо". Судьба.

В итоге в том сезоне "Спартак" стал чемпионом. А в "Динамо" с каждым матчем становилось все хуже и хуже, хотя мы фактически без тренера вышли в финал Кубка СССР, где по пенальти уступили "Динамо" Тбилиси. В чемпионате стартовали с двух выездных побед, в Алма-Ате и Баку, затем с трудом одолели "Крылья Советов". Все понимали: состав есть, а тренера нет. Перед вылетом на игру в Киев нам назначили Виктора Григорьевича Царева, который прежде был директором ДЮСШ. Начали неплохо, повели в счете, но победу удержать не смогли – 1:2. После того матча будто что-то сломалось: не могли победить в 13 матчах подряд! Царева после черной серии отстранили. До конца сезона оставалось туров 12, мы прошли их без поражений, но заняли только четвертое место. Считаю, тот состав имел все возможности не только выиграть чемпионат СССР, но и успешно выступить в Европе. Не хватило лишь одного – тренера Севидова.

– Многие болельщики "Динамо" говорят про проклятие 79-го.

– Абсолютно согласен. Так и есть. Клуб словно прокляли. По сей день "Динамо" не может выиграть чемпионат. Несправедливо тогда обошлись с Севидовым! Это был самый сильный тренер за всю мою карьеру. Во многом благодаря ему я сам стал тренером – хотя поначалу об этом даже не задумывался. Более того, готовился работать по профессии, закончил юридический институт. Но все изменила полуфинальная игра Кубка кубков с венским "Рапидом".

– Что произошло?

– После первого тайма в Вене ведем 1:0, я был капитаном. А у Севидова была манера – подойти к капитану и спросить, как игра, кого менять и прочее. Я видел, что слабовато действуют два игрока – не буду называть фамилии. Говорю: надо их менять, а выпустить Пудышева и молодого Бородюка. Севидов мне: "Ты с ума сошел?! 1:0 ведем!" Отвечаю: "Сан Саныч, вы меня спросили – я ответил". Выходим на второй тайм. Один из игроков, про кого я говорил, привозит два пенальти. В итоге проигрываем 1:3, Севидов в концовке делает именно те замены, о которых я по его просьбе сказал, выпускает Пудышева и Бородюка – он мог забить, но не повезло.

Раньше "Аэрофлот" летал в Вену раз в два дня, поэтому после игры мы остались в Австрии. Севидов вызывает к себе. Прихожу. "Валера, тебе надо идти по тренерской стезе, раз ты так читаешь игру". Для меня это прозвучало неожиданно. Но именно тогда впервые и зародилась мысль о тренерской карьере. Потом часто вспоминал те слова Севидова.

После завершения карьеры игрока мне поступали хорошие предложения, не связанные с футболом. Одно из них я даже поначалу принял. Но однажды зашел на тренировку в детскую футбольную школу. Увидел и... Пришлось обратиться с просьбой: "Отпустите, бизнес – не мое. Мне ближе и интереснее тренировать". Полтора года проработал с детьми в ДЮСШ, потом поступил в ВШТ, где предстояло учиться два года.

– Каким был ваш первый опыт в профессиональном клубе?

– Им стал "Спартак" Орджоникидзе. Передо мной там работал Олег Иванович Романцев, после чего был приглашен в "Спартак". К тому моменту мне оставалось учиться год, но в ВШТ сделали исключение, позволив совмещать обучение с работой главным тренером.

Первое впечатление от встречи с командой получилось шокирующим и удручающим. Февраль. До старта чемпионата – месяц. А на тренировку в манеже выходят три вратаря и шесть полевых игроков. Половина из них – в тапочках вместо бутс. Казалось, заводская команда экипирована лучше, чем этот профессиональный клуб. По сути, пришлось проводить не занятие, а оргсобрание. Тренировать-то было некого!

Домой ехал с мыслью: здесь поможет только метод самурая. Ничего сделать невозможно! Не скрою, стали закрадываться мысли – сошлюсь на нехватку времени на учебу или что семья скучает в Москве. В общем, причину для отъезда легко можно было найти.

Я попросил о встрече первого секретаря обкома партии. А газеты уже написали, что Валерий Газзаев приехал тренировать, и вдруг начались звонки: один футболист готов приехать, другой, третий. Уже в машине на пути на встречу подумал: "Валера, ну кто тебе сегодня, неопытному, доверит "Динамо" или другой большой клуб? А если ты с этой командой чего-то добьешься, то состоишься как тренер!" Поэтому решил остаться и рискнуть. Была минутная слабость – однако финальное решение принял правильное. Нельзя подводить людей!

В "Спартаке" (Орджоникидзе) получил полный карт-бланш. Казалось, что должен сразу взять первое место. Но после дебютного года, когда команду собирали наспех, находился в шоке. Если после первого круга шли более или менее – шестыми, на старании и дисциплине, то завершили турнир 15-ми... Это был удар по моим амбициям.

Я сообщил председателю правительства, что в принципе больше не хочу быть тренером. Услышал в ответ: "Как же ты уедешь и оставишь команду на 15-м месте?! Оставайся". Засучив рукава, я взялся за дело. Поехал по стране, по руинам Советского Союза – собирать талантливую молодежь. К ней добавилось несколько опытных игроков. А в первой лиге, на секундочку, был состав: ленинградский "Зенит", "Локомотив", "Пахтакор", "Металлург" Запорожье, "Карпаты", "Нефтчи", "Памир", Молдова Кишинев. Серьезная, сильная лига!

Первый матч того сезона – против "Таврии" (Симферополь). Сыграли дома 1:1, несмотря на наше подавляющее преимущество. Я был сильно расстроен. И тут ко мне подошел тренер гостей, Анатолий Николаевич Заяев: "Валера, запомни мои слова – в этом году выйдешь в высшую лигу СССР. Поверь моему опыту". И тогда я задумался. В тот момент было трудно поверить, что за несколько туров до финиша мы выиграем первое место, и меня признают лучшим тренером СССР при живых Бескове и Лобановском. А пару лет спустя позовут в серию А.

– Как это было?

– В московском "Динамо" я провел без малого три года. Была хорошая команда! В 92-м завоевали бронзовые медали и выбили из Кубка УЕФА "Торино", делившее 1-2-е место с "Миланом". Через некоторое время ко мне в Москву приехали представители итальянской "Фоджи". Президент клуба – магнат, мукомольный король Италии – сделал официальное предложение возглавить клуб с июня. Но с одним условием – чтобы я мог общаться с футболистами по-итальянски. Подписали предварительный контракт, мне передали четыре кассеты с записями матчей с ведущими командами Италии, чтобы я мог лучше изучить состав.

Учить язык начал со следующего же дня – по четыре часа в день с преподавателем. На неделю даже съездил в Италию, чтобы погрузиться в реалии и получить языковую практику – общался с людьми, смотрел телевизор. Замечу, что в начале 90-х серия А была сильнейшей лигой мира – как сейчас Англия. Я предупредил "Динамо", что в мае ухожу, объяснив обстоятельства.

А в конце мая президента "Фоджи", к сожалению, арестовали из-за проблем с Европейским сообществом. Так и закончился мой переход в Италию. В 96-м мы с этим человеком встретились на рейсе Москва – Милан. Он шутил: "Видишь, раньше я на личном самолете летал, а теперь – на общественном. Но непременно встану на ноги и тебя снова в клуб приглашу".

– В динамовский период всем запомнилось ваше неожиданное решение...

– Да, после поражения от "Айнтрахта" написал заявление об уходе. Считаю, это одно из самых верных решений в моей тренерской карьере. Таковы мои жизненные принципы. Не знаю, как бы сложилась судьба, поступи я иначе. В то время уйти в никуда было сложно и страшновато, время-то лихое. Но я принял решение сердцем.

– А что произошло в той игре?

– Все проще некуда. В нашей бригаде вратарей были Крамаренко, Клейменов и Сметанин. Перед "Айнтрахтом" первые двое поочередно получили тяжелые травмы. А Сметанин пару дней как приступил к тренировкам после долгого лечения. Мы даже обратились в УЕФА: нам разрешили дозаявить резервного голкипера – из дубля. Конечно, все это сказалось на игре нашего голкипера, который пропустил шесть мячей.

– Какими остались в памяти золотые годы "Спартака-Алании" – середина 1990-х?

– Во Владикавказ я вернулся в 1994-м, тогда мы заняли пятое место. А через год стали чемпионами! Это было фантастическое, незабываемое время! У нас подобралась отличная команда. Многие потом уехали в ведущие клубы Европы. На стадионе всегда происходила настоящая феерия. Нас приходило поддерживать по 30 – 35 тыс. зрителей. Футбольный бум в республике привел в том числе и к тому, что люди стояли в очередях, чтобы записать детей в спортивные школы. И спустя годы выросло немало сильных осетинских футболистов – Дзагоев, братья Базаевы, Касаев, братья Габуловы, Хубулов, многие другие. В 1996-м "Алания" по итогам чемпионата фактически снова выиграла первое место, но уступила в золотом матче "Спартаку".

– За счет его вам удалось стать единственным человеком, прервавшим гегемонию романцевского "Спартака"? И до, и после "Алании" в России появлялись команды, которые пытались навязать конкуренцию красно-белым. Но получилось только у вас.

– Для того чтобы создать команду единомышленников, нужно сначала создать сильный, дружный коллектив, объединенный единственной целью – побеждать. И это нам удалось! Кстати, у нас играли футболисты 11 национальностей! Ну и, конечно, свою роль сыграла качественная функциональная, тактическая и психологическая подготовка – уже на сборах было видно, что команда может рассчитывать на высокие результаты.

Считаю, ключевую роль сыграл матч первого круга со "Спартаком". Перед игрой я сказал футболистам: "Если мы сегодня победим, будем бороться за золото". И мы впервые обыграли "Спартак" в Москве. Дальше нас было уже сложно остановить. Республика дышала футболом. По городу не пройти: все кричали: "Спартак-Алания" – чемпион!" На каждом матче аншлаг – стадион ревел, мы чувствовали дыхание и биение сердец зрителей. Вся эта обстановка просто несла нас к чемпионству, будто на крыльях.

Безусловно, наше лидерство многим не нравилось. Ходили разные разговоры. Были и попытки нам помешать. Помню, один комментатор подходит после первого круга: "Валерий Георгиевич, а какие задачи вы ставите в чемпионате?" А мы идем первыми с отрывом в 12 очков! Что мне надо было ответить?! Я говорю: "Задача – не вылететь из высшей лиги!" Что это было со стороны журналиста – просто глупый вопрос или откровенное лицемерие?

Без ложной скромности скажу: мы тогда совершили настоящий подвиг. Если взять всю историю чемпионатов России, кто становился чемпионами? Только клубы из Москвы и Петербурга. Плюс Казань, город с сопоставимым статусом и масштабом. И сравните с "Аланией". Команда из маленькой республики, которая на карте одной точкой обозначена, вдруг взяла и стала чемпионом России! Помню, поздравить с золотом мне позвонил генеральный директор "Фоджи". Говорит: "Валера, так это ты чемпионом стал? Ваш клуб вообще где находится? А то я ищу на карте место – и найти не могу". Так вся Европа узнала, что такое Владикавказ, Северная Осетия и "Спартак-Алания".

– Ваш взгляд на то, что произошло с "Аланией" в 2011 – 2013 годах?

– К сожалению, хватает людей, которые откровенно спекулируют на этой теме. Но все, что мы от них слышим, – это лишь домыслы и мнения, но не факты. А факты и истина – это наши реальные поступки.

В 2011 году меня пригласили во Владикавказ, чтобы возродить традиции и славу родного для меня клуба. Естественно, я не мог не согласиться, хотя имел достаточно много предложений, от которых отказался. Я встречался с руководством республики, мы обсуждали планы по развитию клуба, строительству стадиона, детской академии и другой инфраструктуры (хотя уже тогда у "Алании" хватало долгов). У нас была разработана четкая стратегия развития клуба, нацеленная прежде всего на местных игроков – более половины футболистов являлись воспитанниками осетинского футбола, и порядка восьми-девяти из них регулярно выходили в стартовом составе.

Кстати, моим первым вопросом на той встрече был: "Почему же вы не подали заявку для участия в проекте ЧМ-2018?!" Внятного ответа не получил – все кивали друг на друга: "Да мы как-то не подумали...". Считаю, это была полнейшая халатность правительства республики, которое проворонило великолепную возможность получить шикарную инфраструктуру: стадион, базу, аэропорт, дороги, гостиницы. В России не так много регионов и команд с большими футбольными традициями, историей и достижениями: считаю, у Владикавказа могли быть хорошие шансы стать городом ЧМ-2018, представителем Кавказа, но для этого властям следовало хотя бы пальцем пошевелить. Я сокрушался, что республика осталась в стороне от ЧМ-2018. Но к тому моменту поезд уже ушел.

2011 год получился для "Алании" успешным. Еще выступая в ФНЛ, команда под руководством моего сына Владимира Газзаева вышла в финал Кубка России, благодаря этому попала в еврокубки, а также добилась права выступать в премьер-лиге. Важно, чтобы у такой республики, как Северная Осетия, был свой постоянный представитель в высшем дивизионе отечественного футбола.

Но после первого же года, непосредственно перед стартом в РФПЛ, начались финансовые трудности. Отмечу, что на протяжении всей истории футбольного клуба "Спартак"/"Алания" (Владикавказ) он всегда финансировался за счет регионального бюджета. Единственным исключением стал этот год, удалось найти крупного спонсора в лице компании "РусГидро", которая перечислила клубу порядка 40 миллионов долларов. 15 из них сразу же ушли на погашение долгов "Алании", которые были накоплены еще до 2011 года. Сезон в премьер-лиге, к сожалению, получился для команды тяжелейшим. Спастись от вылета не удалось.

После этого была поставлена цель снова вернуться в высший дивизион, силами преимущественно местных молодых футболистов. Несмотря на то, что клуб испытывал много проблем организационного характера, команда получилась с потенциалом. Еще за 10 туров до финиша она шла на втором месте с отрывом в девять очков. При этом жили и играли в долг – задержки заработной платы достигали семи месяцев, невозможно было решать операционные вопросы. В итоге состоялась моя встреча с руководством правительства Северной Осетии, где я потребовал своевременных выплат для команды, на что получил ответ: "Мы не можем больше содержать профессиональный футбольный клуб, средств в бюджете нет. Снимайтесь с соревнований". Я ответил, что делать этого категорически нельзя – и надо продолжать поиски возможностей для сохранения клуба. Мне было сказано: "Таких возможностей нет". Я сказал: "Тогда сами приезжайте и объявите о роспуске команды". В результате тогдашний председатель правительства Северной Осетии приехал в расположение "Алании" и сделал такое объявление.

Теперь, что касается футбольной базы "Алании". В ту пору экспертная комиссия постановила, что база находится в аварийном состоянии, поскольку она не реконструировалась более 20 лет. По решению главы республики, которому я доложил о ситуации, на реконструкцию было выделено три млн долларов. Проект и ремонтные работы поручили Управлению капитального строительства при правительстве Северной Осетии. Работы начались. Однако позднее было объявлено, что выделенные ранее средства переводятся на другой объект. И естественно, база осталась в том же состоянии.

Конечно же, я очень сожалею, что клуб с такими традициями постигла подобная судьба. Последние семь лет команда прозябает в самой нижней лиге российского футбола. Увы, "Алания" – лишь один из десятков клубов, которые за последние годы снимались с соревнований и теряли профессиональный статус из-за финансовых проблем. Сама система финансирования российского футбола способствует тому, что регулярно происходят банкротства и финансовые трудности. Уверен, что профессиональные клубы и профессиональный спорт должны финансироваться исключительно за счет частных инвестиций и государственно-частного партнерства, которое сейчас активно внедряется во все сферы нашей деятельности.

– Когда вы возглавили ЦСКА в 2002 году, то провели большую чистку составу, избавившись в том числе от тогдашних легенд. Это было сложно?

– Начну с того, что меня пригласил Евгений Гинер. Мы беседовали два часа, после чего я понял, что в ЦСКА пришел действительно амбициозный руководитель, который нацелен на серьезные достижения. Далее я три дня беседовал со всеми игроками и персоналом. Оценил перспективы и составил список тех, с кем мы, на мой взгляд, не сможем добиться самых высоких результатов. Впоследствии даже провели пресс-конференцию, где я четко объяснил: на те позиции и места, с которых мы выставляем игроков на трансфер, мы берем футболистов сборной России, молодежной сборной, перспективных легионеров. Хотя понимаю: не было бы результата, никакая пресс-конференция бы не помогла. Моей задачей было обеспечить этот результат.

Один из моих профессиональных принципов таков: первоочередная задача тренера – научить людей побеждать. Безусловно, все тренеры, приходя на работу, мечтают добиться побед, но кому-то это удается в большей степени, кому-то – в меньшей, а кому-то не удается вообще. Это уже зависит от компетенции и профессионализма.

За счет большой работы, дисциплины и правильно выбранной тактики мы, по сути, уже в 2002-м заняли первое место в таблице чемпионата и уступили лишь в золотом матче. А в 2003-м ­ команда лидировала с первого до последнего тура. В тот момент поражало, какие появлялись отчеты и критические замечания в СМИ. Тогда это выглядело как откровенно предвзятое отношение к команде, игрокам и главному тренеру. Достаточно вспомнить, как журналисты уничтожали братьев Березуцких, отказывали им в каких-либо талантах. Как я могу охарактеризовать такое отношение? Как элементарную зависть и лицемерие. Но сейчас и я, и футболисты воспринимаем те статьи с улыбкой. Всегда говорил игрокам: "Когда вас ругают, вы на правильном пути. Вот когда вас начнут жалеть – это страшно. Жалеют только стариков, женщин и детей, но не взрослых мужчин". И когда Алексей Березуцкий забил важнейший мяч в финале Кубка УЕФА, мне хотелось посмотреть в глаза тем, кто оскорблял его с братом, и спросить: "Есть еще вопросы?"

Я благодарен Евгению Гинеру, что он поддержал выбранный мною курс. Ставлю себя на его место: а вдруг бы не было результата и случился провал? Шишки посыпались бы и на него, и на меня. Но план сработал. И мне приятно, что выбранный тогда вектор развития клуба работает до сих пор, а принципы, заложенные в те семь успешных лет (три чемпионства, выигрыш Кубка УЕФА), стали основой для дальнейших побед. Верю, что, несмотря на временные неудачи, ЦСКА и дальше будет оставаться флагманом российского футбола.

– Как вы оцените непростой период работы в сборных России – молодежной и национальной?

– У меня была очень хорошая молодежная сборная. В ней выступала большая группа игроков, которая затем попала в основной состав первой сборной, – братья Березуцкие, Кержаков, Аршавин, Алдонин, Игнашевич, Павлюченко, Пименов и другие.

Возглавив первую сборную в 2002-м, я ввел в стартовый состав много молодежи. Мое решение тогда оценили как революционное. Если не ошибаюсь, после ЧМ-2002 оставил в команде едва ли не одного Виктора Онопко. И сегодня считаю: это абсолютно правильное направление и решение. Ведь в дальнейшем молодые игроки той сборной на протяжении долгих лет играли за национальную команду, добились успеха на Евро-2008, составили костяки ЦСКА и "Зенита", бравших Кубок УЕФА.

– Почему вы ушли из сборной?

– В контрольном матче с Израилем на стадионе "Локомотив" после первого тайма выигрывали 1:0. В перерыве я сделал восемь замен, чтобы дать игровую практику всем, кто вызван на этот короткий сбор. Увы, упустили победу – 1:2.

Я считаю, мы не имели права проигрывать Израилю, несмотря на товарищеский характер встречи. В тот вечер в раздевалке я в течение 40 минут высказал игрокам все, что о них думаю. А затем ушел из сборной. Таков мой принцип: всегда ставил перед собой максимальные цели и задачи. Игроки должны относиться даже к контрольным играм за национальную сборную сверхсерьезно.

Отдельно нужно сказать про совмещение. Я на себе почувствовал, насколько это сложно, и в дальнейшем выступал против совмещения, потому что сам через это проходил. Рад, что к ЧМ-2018 мы все-таки пришли к тому, что тренер сборной должен быть освобожденным от клубной работы.

– Для вас стало шоком, когда в 2004 году в ЦСКА вас сменил Жорже?

– Конечно. Поначалу ходили слухи. Это удивляло – учитывая, что в 2002-м и 2003-м мы завоевывали первое место в таблице, выигрывали Кубок. А потом мне официально объявили: "Валерий Георгиевич, мы хотим попробовать иностранного тренера". Я спросил, есть ли ко мне какие-то претензии – после фактически двух первых мест в чемпионате и завоеванных кубков. "Нет". Что тут сказать? Ну хотите – попробуйте.

Впрочем, и отпускать не хотели. У меня сохранялся действующий контракт. При этом меня активно звали работать во многие российские клубы. Честно говоря, в тот момент, когда предложили вернуться, я, можно сказать, уже ехал подписывать новый контракт с другой командой. Когда меня позвали обратно, команда в начале второго круга шла на пятом месте с большим отставанием от лидеров. Казалось, сезон потерян – руководство понимало, что за счастье будет в принципе попадание в зону еврокубков. Но я сказал Гинеру: "Если 10 матчей выиграем, станем чемпионами". Евгений Леннорович лишь улыбнулся. А мы действительно выдали победную серию – и за два тура до финиша нам оставалось набрать три очка, чтобы выиграть золото. К сожалению, сил на концовку просто не хватило – все были потрачены на тот невероятный рывок. Наверное, это самое мое большое разочарование за время работы в ЦСКА.

– Ситуация с отставкой и возвращением заставила вас пересмотреть стиль команды? В 2002 – 2003-м ЦСКА играл в давление, в силовой футбол, с акцентом на борьбу и морально-волевые. А начиная с 2005-го все поменялось. Лично я вообще не помню в российской лиге команду, которая играла бы так же красиво и эффектно, как ЦСКА в период с 2005-го по 2008-й.

– Вернемся к разговору о том, что моей задачей было в первую очередь научить игроков побеждать. Когда футболисты выигрывают титулы, растет и их мастерство. В 2002-м у игроков, которые имелись в наличии, не было достаточной технической оснащенности, уверенности и опыта, чтобы изящно играть и красиво побеждать. Я не могу требовать от игроков того, чего они пока не умеют делать. Поэтому буду использовать другие сильные качества: к примеру, дисциплину, хорошую физическую подготовку, выверенную тактику, единство в достижении цели, строгое выполнение индивидуальных тактических функций. Игроки ЦСКА делали то, что на тот момент хорошо умели.

Всегда повторяю: самое красивое в игре – счет на табло! Через трудные, рабочие, волевые победы вырабатывался дух победителей. Именно так рождаются герои.

На протяжении всей своей тренерской карьеры настаиваю: результат в футболе – это самое главное! Только результат остается в истории. Особенно в амбициозном клубе, который тратит немалые средства. Можно красиво играть – и неплохо проигрывать. Хватает примеров, когда люди увлекаются игрой и ничего не могут добиться. Безусловно, тренер должен быть и тактиком, и психологом, и стратегом, и специалистом. Но прежде всего он должен научить игроков побеждать.

За время работы в ЦСКА мне удалось создать три разные команды, хотя клуб был один. В 2005-м мы выиграли Кубок УЕФА, но по сравнению с 2002 – 2003 годами в основном составе было уже семь новых футболистов. Появились Вагнер, Карвалью, Красич, Алдонин, Жирков – люди с высокими индивидуальными качествами. При этом команда была очень молодой – сейчас мне забавно бывает слышать, что "молодежи нужно время". А мы выиграли еврокубок с коллективом, где 24-летний Игнашевич считался ветераном, а большинству остальных футболистов было 19 – 22 года!

А еще через два года, в 2007 – 2008-м, у нас был молодой и амбициозный коллектив, где появились новые игроки в возрасте 19 – 21, с огромными перспективами – те же Дзагоев и Мамаев, добавившие дерзости и азарта. Уверенность в себе у того ЦСКА была просто невероятной. Причем это была именно дикая уверенность, а не самоуверенность. Она сочеталась с высочайшим мастерством и опытом. С таким составом можно было сделать то, о чем вы говорите – добиваться результата при невероятно красивой атакующей игре. Считаю, та команда была готова к по-настоящему успешному выступлению в Лиге чемпионов. Нужно было усилить лишь две позиции. Но, к сожалению, наши взгляды с руководством клуба на тот момент разошлись.

– Карвалью – самый талантливый игрок из тех, кого вам довелось тренировать?

– Наверное, да. Талантище! Но насколько он был талантлив, настолько и ленив. Не очень любил работать. Его талант был на уровне Роналдинью и Зидана. У Карвалью не было слабых мест, кроме одного. Быстро набирал вес. А в футболе умел все. Очень сожалею, что соразмерная его одаренности карьера у него не сложилась. Большой мастер мог пойти далеко. Похожие слова относятся и к Жо. Исключительно его вина, что парень так и не стал великим игроком, – рановато почувствовал вкус денег и звук медных труб. Огромную роль в истории ЦСКА сыграл и Вагнер.

– Как вы находили на него управу?

– Я пять лет подряд ездил на форум элитных тренеров Европы и однажды встретился там с Вандерлеем Лушембургу, который в тот момент возглавил "Реал" Мадрид. Разговорились про психологию бразильских игроков – мне было интересно глубже понять специфику работы с представителями этого народа. Вандерлей меня спросил: "Как вам вообще удается ладить с Вагнером?! Его же нельзя встроить ни в какие тактические рамки!" Я ответил: "А у нас с ним все великолепно!"

У сильных игроков часто непростой характер, но именно они дают результат. Умение тренера состоит в том, чтобы не избавляться от игроков, а встраивать их в систему командных действий. В ход идут и кнут, и пряник, и все остальное.

В одном из матчей я поменял Вагнера за пять минут до конца первого тайма. Естественно, сделал это специально – воспитательный момент. Для него это был удар. Затем он был сослан в дубль на три дня. Потом состоялся разговор, я вернул его в основной состав. Это было перед игрой со "Спартаком". В ней Вагнер забил три мяча и сыграл фантастический матч. В Кубке УЕФА и чемпионате России стал лучшим бомбардиром.

– Вы помните день, когда впервые обратили внимание на вратаря-школьника Игоря?

– Я, можно сказать, случайно попал на финал первенства Москвы среди юношей в Лужниках. Кажется, осенью 2002-го. В воротах одной команды стоял Акинфеев. Сразу обратил внимание, что мальчик хорошо играет ногами. Диктор объявил, что это голкипер футбольной школы ЦСКА. Через некоторое время у меня получил травму один из вратарей. Мне порекомендовали какого-то голкипера на подмену, на что я ответил: "А вот там в школе есть мальчик. Его и привезите!" Привезли. По-моему, ему не было и 16 лет. Когда встал в ворота, игроки начали ему дубасить, руки отбивать, издевались. Но он произвел очень хорошее впечатление. Я сказал: "Больше отсюда – никуда. Теперь ты здесь". То есть Акинфеев попал в основной состав, вообще минуя дубль.

Зимой во время предсезонной подготовки в Израиле играли с местной сборной. Я поставил в ворота Игоря. Выиграли 1:0. Подошел Авраам Грант, тренер израильтян: "Говори, что за парень?" "Да ему 16 лет!" Грант наотрез отказывался в это верить. Я усмехнулся в ответ: "У него большое будущее, увидишь". Свою роль сыграли и обстоятельства – травму получил Вениамин Мандрыкин, и я рискнул поставить Акинфеева в стартовый состав. Наверное, это тоже судьба.

На протяжении всей своей тренерской карьеры придерживался принципа: молодым талантливым футболистам надо давать возможность проявить себя. Им свойственна нестабильность – значит, надо набраться терпения. У многих талантливых игроков не складывалась карьера из-за неудачного перехода из детско-юношеского футбола во взрослый и из-за недоверия тренеров. Многие ведь как поступают: поставил молодого, с первого раза не пошло, упек его в запас, дальше парень поехал по арендам и навсегда остался на вторых ролях.

Тот же Акинфеев начал блестяще. Потом пропустил три мяча в Калмыкии. В следующем матче играл другой голкипер, я дал Игорю паузу. А затем снова выпустил его. И так прошло его становление. И на протяжении вот уже 17 лет Акинфеев доказывает, что он – лучший.

– Финал Кубка УЕФА. Самые психологически сложные дни были непосредственно перед игрой?

– Я говорил игрокам на собраниях: "Не каждому футболисту дано играть в финале еврокубка. Это великое достижение в карьере". За неделю до игры мы приехали в Португалию, поселившись недалеко от Лиссабона, и усиленно готовились. Считаю, правильно сделали: весь город был окрашен в зеленые цвета, а за городом было тихо, спокойно. Телевидение нагнетало – хорошо, что большинство игроков не понимали по-португальски.

Все футболисты подошли к финалу в оптимальном состоянии – психологическом и функциональном. По сути, уже ничего не натренируешь за оставшиеся дни. Важно поработать над психологией. Я чувствовал нарастающее напряжение – это понятно, ведь раньше такие матчи смотрели только по телевизору, это огромный праздник, и ты вдруг стал его участником, а не зрителем. За два дня до игры повез всех в хороший кабак с национальным колоритом, налил каждому по бокальчику красного вина, чтобы разрядить обстановку и раскрепостить. Настроение сразу поменялось.

На стадионе мы поначалу оторопели: 50 тысяч португальцев – и всего три тысячи наших болельщиков. Но россияне поддерживали команду лучше!

Первый тайм получился непростым. В перерыве надо было успокоить игроков. Мы сделали ряд тактических и индивидуальных перестроений, потому что проигрывали центральную зону. А перед выходом из раздевалки я сказал: "У вас есть тайм, чтобы переломить ход игры. Они сейчас постараются играть активно, чтобы закрепить преимущество – а нам важно забить гол, тогда все поменяется. Впереди 45 минут: после них вы или станете героями, или всю жизнь будете вспоминать, как играли в финале – и ничего не добились". Когда голы забили Алексей Березуцкий, а потом Юрий Жирков, мы перехватили инициативу, в игру активно вошел Красич. Дальше – штанга, Игорь совершил спасение. Везет тому, кто везет! Акинфеев быстро ввел мяч, Карвалью отдал великолепную передачу, Вагнер обвел вратаря и забивает в пустые ворота.

И в этот момент на меня нахлынул страх. Я осознал: к этому стремятся и об этом мечтают все игроки и тренеры мира – и вот пришел наш черед! Спорт, да и вся жизнь устроены так: всегда помнят только победителя. Тех, кто проиграл в финале, сразу забывают. Есть только одно место – первое. Все остальные места – одинаковые. Этот принцип я преследовал всегда, во всех командах.

Именно поэтому моей главной задачей было сделать так, чтобы люди побеждали. Я объяснял игрокам: вы – такие же люди и спортсмены, как остальные, вас родила такая же мать, вы тренируетесь и соблюдаете режим. Почему кто-то должен выигрывать трофеи – а вы нет? Вы тоже можете! Разве самое важное для вас – заработать деньги? Конечно, нет! Уверен, ни один игрок сейчас не вспомнит, сколько премиальных он получил за чемпионство, за победу в Кубке УЕФА или за выигрыш у "Спартака". Зато каждый помнит – я выиграл золото, я выиграл Кубок УЕФА, я обыграл "Спартак". Люди должны стремиться к победам и трофеям.

– Как вы оказались в Киеве после ЦСКА?

– В армейском ЦСКА я провел семь лет, работая на пределах возможностей. Хотел взять паузу. Но уже в 2009-м поступило предложение от Игоря Суркиса возглавить киевское "Динамо". Мы дважды встретились в Москве, все обсудили, и я согласился.

Здесь я хотел бы сделать небольшое отступление – и отметить, что в тренерской работе мне везло на руководителей. Могу сказать самые теплые слова в адрес бывшего главы правительства Северной Осетии Сергея Хетагурова, который сделал очень много для развития и становления "Алании" в 90-е. Затем был Ахсарбек Галазов, также уделявший футболу в республике большое внимание. Именно при его руководстве "Алания" выиграла чемпионат России, а на следующий год взяла серебро, выступала в Лиге чемпионов. Конечно же, хочу выразить огромную благодарность Евгению Гинеру, от которого всегда чувствовал огромную поддержку. Поэтому мы и добились такого успеха. И, наконец, Игорь Суркис – еще один пример замечательного президента клуба. Поверьте, мечта каждого тренера – работать с такими руководителями, как Хетагуров, Галазов, Гинер и Суркис.

– Вернемся к Киеву.

– Там мне создали идеальные условия для работы. Результаты у команды были неплохие. Группа талантливой молодежи – Ярмоленко, Хачериди, Коваль, Гармаш, Зозуля, которых я ввел в основной состав, позднее стала костяком сборной Украины. А ушел я исключительно по собственному желанию, хотя президент клуба был категорически против. У каждого тренера бывает ситуация, когда нужно слушать внутренний голос и уходить.

– Вы поработали в России и на Украине. Отсюда идея Объединенного чемпионата?

– В декабре 2012-го мне поступил звонок от Алексея Борисовича Миллера. Мы встретились, и он предложил мне создать Объединенный чемпионат России и Украины. Для меня это стало неожиданностью, но позднее я загорелся идеей, часто летал на Украину. К концу 2013-го у нас было все готово к запуску проекта. Это был бы один из самых зрелищных, конкурентных и финансово стабильных чемпионатов в Европе.

Первое и самое главное – в нем бы учитывались все международные квоты для участия в еврокубках, как для российских, так и для украинских команд. Далее для объединения была создана идеальная система: по девять клубов из России и Украины составляли премьер-лигу, еще по девять – первую лигу, а турнир во-вторых, лигах проводили бы национальные федерации России и Украины, и система обмена между лигами учитывала интересы обеих стран. Получались турниры с высочайшим уровнем конкуренции. У Объединенного чемпионата была бы значительно увеличена стоимость телевизионных прав, и за счет этого лига брала на себя право и ответственность финансировать участвующие в ней клубы. Мне до сих пор жаль, что Объединенный чемпионат так и не был запущен. Он бы вывел российский и украинский футбол на совершенно новый уровень. Возможно, сейчас он уже не уступал бы чемпионату Англии по силе, зрелищности и доходам клубов.

– Позднее вас выдвигали на пост главы Российского футбольного союза. На выборах вам удалось набрать около 35% голосов, что шокировало ваших оппонентов, но победить все равно не удалось.

– Действительно, у меня на тот момент была готова масштабная и подробная программа по реорганизации всего российского футбола. Ключевые пункты – это сокращение числа профессиональных клубов вдвое, отмена лимита на легионеров и введение "правила молодого игрока", полный отказ от государственного финансирования, расширение премьер-лиги до 18 команд, деление первой лиги на три зоны, "Центр", "Запад" и "Восток", с целью снижения транспортных расходов и вовлечения всех регионов Российской Федерации в систему профессионального футбола. И главное, планировалось существенное повышение коммерческой привлекательности лиги прежде всего за счет значительного увеличения доходов от телевизионных прав. Убежден, что реализация этих предложений помогла бы нашему футболу сделать огромный шаг вперед.

Сейчас связываю большие надежды с новым руководством РФС. Надеюсь, будут реализованы все актуальные и необходимые реформы. Александр Дюков имеет большой опыт – и как руководитель крупных компаний, и как человек, много лет возглавлявший "Зенит".

– Вы половину жизни провели на футбольном поле, другую – на бровке. Вам сейчас не скучно в кабинете Государственной Думы?

– Государственная Дума является важнейшим инструментом и направлением государственной власти. Конечно, здесь совсем другая работа. Речь идет о решении политических, социально-экономических, культурных и спортивных вопросов. У меня много законотворческой деятельности. Часто бывают поездки по России – в конце каждого месяца как депутат встречаюсь с избирателями. Задача депутата – находить проблемы, помогать избирателям, контролировать выполнение принятых законов. Мы должны задавать вопросы, которые волнуют граждан, и требовать их решения от федеральных и региональных властей.

– Кем сложнее работать – тренером или депутатом?

– Обе работы сложны по-своему. И в Думе, и в футбольной команде ты должен трудиться эффективно. И там, и там нужно уметь управлять. В первом случае ты занимаешься государственным управлением, во втором – управлением самодостаточными, талантливыми людьми, ведь, как известно, просто набор хороших игроков – это еще не команда. Их надо объединить – а это особенно непросто в нынешних реалиях, когда у тебя в команде спортсмены с большими контрактами, которых нужно заставлять тренироваться, требовать от них результат и соблюдение режима.

– В 65 лет многие предпочитают тихую, спокойную жизнь, но все, кто знает Газзаева, говорят – сейчас он столь же активен, как в 20, 40 или 50 лет. Что вас мотивирует?

– Энергию и силы мне дает семья. Каждый день благодарю Господа Бога за нее. Наверное, это мое самое большое достижение в жизни – супруга, трое детей, пятеро внуков. Что еще нужно человеку для счастья? Очень хочу, чтобы они все были здоровы и дарили мне только радость и поводы для гордости. Хочется, чтобы они приносили пользу не только семье и фамилии, но и своему народу и своей стране. Пусть посвятят свою жизнь служению Отечеству.

– В день рождения все поздравляют именинника. А с какими словами вы сами в ответ обратились бы ко всем тем, кто знает футболиста, тренера, руководителя, политика, прекрасного мужа, отца, дедушку и друга Валерия Газзаева?

– Именинникам обычно позволено чуть больше, чем остальным (улыбается). Поэтому, если вы не против, я бы хотел ответить на ваш вопрос стихотворением, которое недавно услышал и прочитал.

Спасибо тем, кто меня помнит.
И вам спасибо, кто забыл.
Спасибо тем, кому не нужен,
Кто помощи не оценил.

Спасибо, что глаза открыли
И показали, кто есть кто:
Кому доверить можно душу,
Кому – лишь старое пальто.

Я вас ни в чем не упрекаю,
Мне не дано о вас судить.
Я просто тихо наблюдаю –
Кого любить, о ком забыть.

Я вам, конечно, пожелаю
Удачи, счастья и добра.
И только время лишь покажет,
Где жизнь была, а где – игра.