Председатель Комитета Госдумы по финансовому рынку, депутат фракции "СР" Анатолий Аксаков рассказал на Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ-2019) о планах развития цифровой экономики, потребительского кредитования, социальной защиты граждан, а также об инвестиционном климате России и возможностях его дальнейшего улучшения.

— Первый вопрос, традиционный для Петербургского форума. Мы встречаемся, как всегда, накануне окончания весенней сессии. Что удалось сделать в этом году, что не успели и что откладывается на осеннюю сессию?

— Мы довольно много сделали в части законодательства социальной защиты граждан. Сейчас действует правило, согласно которому максимальная сумма долга не может превышать тело займа больше чем в три раза, сейчас планируется эту норму ужесточить до полутора раз, чтобы снизить закредитованность граждан. Мы практически лишили судебной защиты нелегальных кредиторов, которые могли специально создавать сложные условия возврата займа. И если заемщик не мог расплатиться, обращались за взысканием залога в суд, в том числе жилья. Теперь такой судебной защиты нелегальных кредиторов нет. Мы также внедрили положительные нормы по ОСАГО. Если произошло ДТП без серьезных последствий, теперь для возмещения ущерба можно сделать фотографии повреждений автомобиля и переслать в страховую компанию, не дожидаясь ГИБДД. Если говорить о нереализуемых действиях, то законы "О цифровых финансовых активах" и "О регулировании инвестиционных платформ" у нас повисли. Законопроект о финансовом маркетплейсе двигался тоже намного дольше, чем рассчитывали. Но могу сказать, что, скорее всего, все это будет принято в весеннюю сессию.

— Но в весеннюю не успеете же.

— Успеем, весенняя сессия заканчивается в июне. Закон "О цифровых финансовых активах" уже принят в первом чтении и готовится ко второму. У нас появились предложения от службы финансового мониторинга, связанные с решением ФАТФ о необходимости урегулирования вопросов с действующими криптовалютами, биткойнами, эфирами и так далее. А именно: необходимо внести определения этих инструментов в самом законе. Раньше мы этого не делали из-за позиции Центробанка, который выступал категорически против легализации данных валют. Но теперь вопрос с регулятором должен быть улажен.

Отмечу, что действия с криптовалютой, не обусловленные российским законодательством, будут считаться нелегитимными. Это значит, что майнить, организовывать выпуск, обращение, создавать пункты обмена этих инструментов будет запрещено. За это будет предусмотрена административная ответственность в виде штрафа. Мы считаем, что криптовалюты, созданные на открытых блокчейнах — биткойны, эфиры и т.д., являются нелегитимными инструментами.

— Но владеть ими можно?

— Владеть ими можно. Вы можете их купить по заграничному праву в заграничных пунктах продажи и обмена, но не на территории России.

— Если я приобретаю эту криптовалюту за рубежом, то какая защита у меня будет?

— В России никакой. Вы будете пользоваться правовой защитой там, где совершили приобретение и зарегистрировали свои права.

— Но ведь обсуждалась возможность отнесения таких цифровых активов к имуществу и к защите имущественного права?

— Мы разрешаем выпускать токены в рамках российского права. Токены — это цифровые финансовые активы, они понятны регулятору, находятся в рамках российского права и судебно защищены. Но мы не в состоянии регулировать и обеспечить защиту того, что произведено за рамками российского права. И самое главное, эти инструменты очень волатильны, не имеют реального обеспечения и порой могут использоваться для оплаты наркотрафика, а также отмывания преступных дел. Поэтому решили запретить их выпуск и обращение на территории России.

— Как вы считаете, после стремительного падения биткойна в прошлом году накал страстей и интерес к цифровым активам спал?

— Да, можно сказать. Но блокчейн имеет будущее, и мы допускаем, что сейчас накапливается критическая масса действий, операций, которые позволят ему опять стать популярным. Самая главная проблема блокчейна была в скорости транзакции — она в десятки раз ниже, чем в централизованных платежных системах. Как только скорость транзакции увеличится, интерес к нему опять может вернуться.

— Вы затронули тему ипотеки, перечисляя достижения весенней сессии. На ваш взгляд, стоит ли Правительству и Банку России рассмотреть возможность субсидирования ипотечных ставок на период перехода к эскроу-счетам?

— Я предлагал просубсидировать ипотечный кредит, и это связано с тем, что переход к эскроу-счетам идет непросто. Уход от долевого строительства требует времени, за которое может случиться просадка по кредитованию жилищного строительства, через ипотеку в том числе. Но в Правительстве говорят, что субсидировать это — антирыночно.

— То есть отказались от этой идеи?

— Да, мы не договорились, но по отдельным направлениям субсидирование осуществляется. Граждане в многодетных семьях и определенных категорий могут получать кредиты под 6% благодаря субсидированию этих ставок государством. Я бы выделил еще один социально направленный закон — получение семьями 450 тыс. рублей на погашение ипотечного кредита при рождении третьего и последующего ребенка. Законопроект будет принят в июне, соответственно, многие смогут им воспользоваться.

— А как вы смотрите на предложение Минфина постепенно отказаться от индивидуальных инвестиционных счетов (ИИС) первого типа? Они предполагают получение налогового вычета. Это необходимая мера, на ваш взгляд?

— Я не сторонник менять правила, к которым люди уже привыкли. В прошлом году чистые активы небанковских профессиональных участников рынка ценных бумаг выросли на 60%, а это источник длинных денег для экономики. Думаю, что мы не будем идти по пути отмены ИИС первого типа, а создадим более благоприятные условия для инвестиционных счетов второго типа, которые предполагают освобождение от налогообложения дохода, полученного в результате инвестирования на три года и более.

— Но первый тип тоже останется?

— Я считаю, первый тип должен остаться. И если он будет сворачиваться, то только лет через пять и по мере того, как второй тип получит ускоренное развитие. Для этого мы предлагаем только по второму типу увеличить сумму инвестиций с одного до двух млн руб. и возможность застраховать риски, связанные с использованием таких инвестиционных счетов. Мы также рассматриваем возможность предоставить гражданам право воспользоваться частью средств на этих счетах в чрезвычайных ситуациях.

— Еще одна тема, которая волнами появляется в СМИ, — это снижение комиссии за эквайринг. Есть ли новые предложения и когда можно ожидать снижения комиссий?

— Комиссия за эквайринг вызывает вопросы у ретейла, они выдвигают ультиматумы. У нас были встречи банковского сообщества и ретейла. С участием Центробанка, мне казалось, что мы договорились снизить комиссии за эквайринг на социально значимые и особо дорогие товары (автомобиль, жилье), банки готовы были на это пойти.

— Потому что далеко за примером ходить не надо — в автосалонах предлагают расплатиться наличностью.

— Да, либо наличными, либо на 3% дороже, если платишь карточкой, что противозаконно. Поэтому банкиры к этим предложениям отнеслись с пониманием, но ретейл считает, что снижать эквайринг нужно на все, не выделяя отдельные группы. Думаю, эта проблема будет решена за счет внедрения Системы быстрых платежей, где ЦБ планирует установить комиссию в размере 0,4%, а это не 5% и даже не 1%. Поэтому в ближайшее время благополучная жизнь эквайеров закончится. Тем не менее переговорный процесс должен идти, и здесь нужен анализ, а не ультиматумы.

— Через неделю будет совет директоров Центробанка. Как вы считаете, ключевая ставка будет снижена или сохранится?

— Сейчас уже возможно такое решение, и совокупность факторов говорит в пользу этого. Центробанк отметил, что инфляция начинает снижаться, а последствия повышения НДС и акцизов на энергоносители исчерпали себя. Спрос населения, к сожалению, тоже падает, что связано с невысоким реальным ростом доходов. Касательно внешних факторов — руководство ФРС США говорит, что они не будут повышать ставку рефинансирования, также пошла волна разговоров, что ставка ФРС может быть снижена, что сработает на ослабление доллара. Поэтому я допускаю, что на ближайшем заседании Центробанка ключевая ставка может быть снижена на 0,25%, но больше шансов, что это произойдет в третьем квартале текущего года.

— Какой у вас прогноз по развитию российской экономики?

— Я слышу пессимистические прогнозы из уст авторитетных людей, рост может быть ниже 1,3%. Но я оптимистичен и думаю, 1,3–1,5% мы в этом году вытянем. Полагаю, что торможения в первой половине этого года связаны со слабой работой по 13 нацпроектам, но в дальнейшем они должны простимулировать экономический рост. Однако в достижении роста 3−5% нам мешают ограничения, связанные с инвестиционным климатом и действиями силовых структур. Когда в экономические споры вмешиваются силовые структуры, идут аресты, это вызывает опасения у бизнеса. Также стоит вопрос о независимости судебной практики. Это проблемы, которые нам предстоит решать. Я также рассчитываю на "регуляторную гильотину", которая с 2021 года должна реализоваться. Например, по советским ГОСТам было принято решение об отмене, а дальше будет происходить работа по техническим требованиям, которые заменят устаревшие.

— Вы упоминали национальные проекты. Если я правильно понимаю, то большая часть финансирования идет из федерального бюджета.

— Половину расходов берет на себя федеральный бюджет, чуть меньше трети — региональные. На частный бизнес также приходится треть. Было бы лучше, если бы было пополам между бюджетом и частным бизнесом.

— Анатолий Геннадьевич, последний вопрос, завершая нашу с вами беседу. На ваш взгляд, как можно привлечь инвесторов к национальным проектам?

— Мы приняли закон, который открывает дорогу по объединению средств частного бизнеса для реализации проектов, но есть недоверие друг к другу. И здесь я надеюсь на ВЭБ, который привлечет частных инвесторов с помощью запуска фабрики проектного финансирования. На Западе большинство проектов финансируется с объединением ресурсов разных банков и инвесторов. Это выгодно в части распределения рисков, так как средства инвестора не концентрируются на одном проекте. Также планируются изменения в законе "О банкротстве". Сейчас, если компания попала в сложную ситуацию и не может исполнять долговые обязательства, кредиторы дербанят бизнес. Нужно же, напротив, обеспечить его сохранение при помощи реструктуризации и новой команды менеджеров. Такая работа должна обеспечиваться законом в том числе, и соответствующий законопроект уже принят в первом чтении. Надеюсь, в этом году мы его реализуем.