"Вестник Кавказа" подготовил серию интервью с ведущими российскими экономистами и политиками, курирующими экономический сектор, по перспективам развития экономики России в преддверии введения двух пакетов американских санкций и в целом по ее сегодняшнему посткризисному самочувствию. Наш первый собеседник – депутат Госдумы от фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ", председатель думского Комитета по финансовому рынку Анатолий Аксаков:

– Анатолий Геннадьевич, по вашей оценке, как обещанные санкции, включая заморозку американских активов наших банков, запрет на операции с нашим госдолгом и закрытие американского неба для "Аэрофлота", повлияют на нашу финансовую систему, а через нее – на экономику?

– Давайте начнем с "Аэрофлота". В США летает не больше трех рейсов в день. Для сравнения, в Крым совершается 20 рейсов в день, не реже, чем в США, компания летает в Пекин. "Аэрофлот" в течение последних 3-4 лет регулярно признается лучшей компанией в Восточной Европе, ее авторитет очень высок – и, очевидно, решение США на этот авторитет никак не повлияет. Конечно, невозможность возить людей в Нью-Йорк, Вашингтон, Майами и Лос-Анджелес будет неприятной новостью, но существенного влияния на ее доходы это не окажет.

Если говорить о покупке нашего суверенного долга, то бюджет в России исполняется с профицитом, действует бюджетное правило, по которому все доходы от нефти свыше $40 за баррель направляются в резервные фонды, и, соответственно, денег для исполнения обязательств достаточно. В таких условиях формировать суверенный долг нет смысла, более того, его можно сокращать. В связи с этим в данном случае проиграют только американские инвесторы, потому что наши облигации обладают высокой по мировым меркам доходностью и выгодны для покупки. Собственно, американцы составляют большую часть иностранных инвесторов в российский суверенный долг.

Прочие меры, разумеется, будут неприятными, но тоже, фактически, больше вреда нанесут США. Для государственных банков это будет стимулом в работе с валютой еще быстрее переводить нашу экспортную торговлю на рубли, что увеличит вес российской национальной валютой. Стратегически, возможно, мы даже сможем выиграть. За второй квартал рост экономики в России составил почти 2%, а значит, несмотря на недоброжелательные действия со стороны западных партнеров наша экономика продолжает восстанавливать форму. Я рассчитываю, что экономика выйдет на докризисные уровни роста, если будет грамотная экономическая политика и более активное импортозамещение, в том числе с точки зрения задействованных финансовых ресурсов. Мы привыкли планировать резервы через инвестиции в американские ценные бумаги, но, как минимум, часть из них стоило бы направить на развитие экономики.

– То есть в целом можно констатировать, что, несмотря на санкции, российская экономика сейчас вышла из кризиса?

– Да, это определенно так. Первейший признак того, что мы вышли из кризиса – это рост потребительского спроса.

– Какого влияния на экономику стоит ожидать от текущей политики Минфина на рост налогов и поиск новых налогов?

– Можно согласиться, что повышать эффективность нашей налоговой системы необходимо. Но различные административные изъятия сверхдоходов, то есть изъятие ренты, которую получают некоторые компании благодаря своему особому положению на рынке, не идут на пользу экономике, даже если это делается, чтобы перераспределить средства на развитие более технологичных отраслей. Я думаю, что здесь надо действовать не административно, а через создание стимулов для инвестирования в высокотехнологические секторы экономики, после чего уже можно думать о том, как налоговыми методами, а не изъятиями обеспечить перераспределение сверхдоходов в важные для страны отрасли.

Если говорить о повышении НДС, то оно абсолютно не радует, я считаю, что это ошибочное решение, оно чисто бухгалтерское и где-то тоже административное. Как известно, выбор в пользу повышения НДС был сделан потому, что этот налог легко администрируется, и за его счет решили пополнить доходную часть бюджета. Хотя, на мой взгляд, это наиболее жесткий налог для бизнеса, и его надо было как раз поэтапно снижать, чтобы стимулировать бизнес развиваться, в том числе, таким налоговым способом.

– Какого эффекта следует ожидать от повышения пенсионного возраста и, таким образом, увеличения трудоспособного населения?

– В Минфине подсчитали, что повышение пенсионного возраста сэкономит где-то 800 млрд рублей. Но это выгода, если к вопросу подходить по-бухгалтерски. Само повышение пенсионного возраста – это очень спорный вопрос, поскольку у нас люди, причем тысячи и тысячи людей, не могут найти работу только по возрастному принципу. Предприятия стараются не брать людей старше 45-50 лет. И тут возникает вопрос – что делать людям, которые и пенсии не получают, достигнув 60 лет, но при этом не могут найти работу, чтобы существовать? Пока нет ответа.

– На ваш взгляд, удалось ли России за годы дешевой нефти уйти от модели сырьевой экономики?

– Однозначно нет. Влияние цены на нефть и на другие товары очень велико при пополнении бюджета, при решении разных экономических и социальных задач в стране, поэтому говорить о том, что мы ушли от сырьевой модели, пока, к сожалению, не приходится. Хотя доля нефти в бюджете России неуклонно сокращается, если раньше она превышала 50%, то сейчас уже меньше 40%. Но при этом зависимость все-таки очень высокая и как раз главная причина в том, что в "тучные" годы, да и не только в "тучные", мы не отладили систему перераспределения той самой природной ренты и сверхдоходов в сектора, обеспечивающие диверсификацию экономики, рост и развитие технологий. Наша задача как раз в этом и заключается – выстроить систему так, чтобы всем было интересно вкладывать в такие сектора, тем более, что у нас они есть. Яндекс технологичен, Мейл.Ру технологичен, налажено производство стекла для iPad повышенной прочности, очень качественного и защищенного. У нас есть масса производств, идей и проектов, которые можно было бы развивать, и для этого нужна эффективная налоговая система и атмосфера, которая стимулировала бы вкладываться в эти предприятия.