24 сентября в Госдуме в ходе "Правительственного часа" выступил руководитель Федеральной таможенной службы Андрей Бельянинов. Вопросы докладчику задали Дмитрий Ушаков, Федот Тумусов, Олег Нилов. От фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" выступил Михаил Брячак.

Дмитрий Ушаков:

– Уважаемый Андрей Юрьевич, в 2013 году были ликвидированы три региональных таможни: Вологодская, Новгородская и Сыктывкарская. Посты ликвидированных региональных таможен вошли в состав Санкт-Петербургской таможни. В результате территориальный охват Санкт-Петербургской таможни, кроме города Санкт-Петербурга включает в себя Ленинградскую область, Вологодскую и Новгородскую область, а также Республику Коми.

Была ли ФТС России проведена оценка эффективности указанной ликвидации и объединения? Вообще, зачем это делалось? Если такая оценка эффективности не проводилась, будет ли она проводиться?

И к каким результатам привело объединение постов и расширение территории ответственности Санкт-Петербургской таможни? Как изменился, например, численный состав сотрудников, изменилась ли их заработная плата? И как это объединение повлияло на участников внешнеэкономической деятельности?

Спасибо.

Андрей Бельянинов:

– Спасибо. Вот по вопросу ликвидации трёх таможен, если немного пошире посмотреть, было указано жёстко о сокращении сотрудников таможенных органов на 20 процентов. Мы эту работу провели и выполнили всё в срок и так, как положено. И эти три таможни попали под такого рода секвестрование.

Это были не самые таможни с точки зрения платёжной ёмкости. За счёт такого рода реорганизации нами высвободилось 473 вакансии, которые позволили нам перегруппировать наши усилия на других участках границы. И мы регулярно проводим такой анализ эффективности принятых мер по разного рода реорганизациям. Мы не заметили какого-либо ущерба для бизнеса по падению платежей. На мой взгляд, всё произошло достаточно спокойно.

Кстати, немножко в развитие вопроса, о котором вы сказали. Не могу сказать, что катастрофически, но нам очень остро не хватает штатной численности для решения тех задач и вопросов, которые нам постоянно сейчас вбрасывает жизнь. Появился Крым, там без малого тысячи человек нужно таможни, потому что шесть постов мы организуем заново и те, которые были там раньше, штатной численности не дали.

Нам передали функции транспортного контроля, мы реализуем её, штатной численности не дали. Очень остро стояла, если вы помните, год назад тема с международными почтовыми отправлениями. И она сейчас набирает темпы. Вот я сказал в своём выступлении, 21 место мы организовали дополнительно. Штатной численности не дали.

Мы понимаем, что постоянно обращаться вот с таким вопросом в Правительство – мера достаточно непопулярная. Но наш запас в этой связи, что называется, уже на исходе.

А по фонду оплаты труда хотел бы сказать, что наши сотрудники, которые находятся в погонах, у них сейчас средний уровень оплаты труда 88 тысяч рублей, у государственных служащих – 44. Наши коллеги в Налоговой службе получают несколько больше, где-то процентов на 30. Задачи, которые мы выполняем, наверное, сопоставимы.

Федот Тумусов:

– Уважаемый Андрей Юрьевич! Все мы знаем, что в 2010 году Российская Федерация присоединилась к Киотской конвенции об упрощении и гармонизации таможенных процедур. И хотелось бы услышать о том, насколько мы продвинулись за этот период времени в части содействия торговле за счёт упрощения таможенных операций и таможенных процедур. И одним из эффективных путей снижения коррупции, как известно, является автоматизация принимаемых решений или минимизация человеческого фактора.

Вопрос, что делается для того, чтобы снизить субъективный фактор при принятии таможенным инспектором решения о выпуске товара? В том числе, для принятия такого решения в автоматическом режиме, как это делается во многих таможенных службах мира? Спасибо.

Андрей Бельянинов:

– Федот Семёнович, спасибо вам за вопрос.

То, что касается Киотской конвенции, вообще вся нормативная работа Таможенной службы Российской Федерации, тем более в рамках Таможенного союза, она как раз в той нормативной базе, которая связана с Киотской конвенцией, к которой присоединилась Россия, и Таможенная служба, естественно, работает. Поэтому то, о чём я говорил в своём докладе об упрощении таможенных процедур автоматически, электронное декларирование, предварительное информирование и так далее, хочу просто ещё добавить, потому что у нас выборочный контроль, мы проверяем реально только 4,5 – 4,7 в общем, не больше 5 процентов от общего количества перемещаемых автотранспортных средств. Это, кстати, и подтверждается нашим рейтингом по "Дуинг бизнесу", который звучал в другом вопросе.

Вы знаете, мне думается, что мы достаточно много делаем для упрощения таможенных процедур. И те "дорожные карты", которые существуют. Мы очень хорошо тренированы, кстати, нас Правительство очень здорово тренирует по этому поводу. Мы все свои обязательства по этим "дорожным картам" выполнили, а есть ещё задача у смежников, которые пока ещё остаются. И я думаю, что отсутствие контроля, упрощение таможенных процедур – это не должно быть отсутствием контроля вообще. Резервы у нас, безусловно, есть. Мы их будем совершенствовать. Спасибо.

Олег Нилов:

– Уважаемый Андрей Юрьевич, я думаю, вы, наверное, знаете, что было обращение более 100 депутатов Государственной Думы, в том числе и в Счётную палату, с предложением о проверке соответствия статистики внешнеторгового оборота таможенным платежам, взыскиваемым Таможенной службой России.

Данные по импорту в Россию и экспорту из России, полученные из официальных источников ООН, ВТО, других и подтверждённые экспертами и учёными Российской академии наук, говорят о расхождениях, превышающих два триллиона рублей. Как вы оцениваете перспективы, потенциальные возможности? Понятно, что контрабандисты были и, наверное, будут.

Андрей Бельянинов:

– Ещё Владимир Ильич Ленин говорил, что, он говорил о статистике, да? Есть большая ложь, там маленькое враньё или наоборот, есть статистика.

Но я хочу вам сказать, что функция ведения внешней торговой статистики возложена на Таможенную службу Российской Федерации, и я считаю, что мы свою работу выполняем очень хорошо.

То, что касается заключений экспертов, на основании которых были сделаны заявления, и поставили подпись 100 депутатов, я, к сожалению, с этими экспертами не знаком. И больше того, с ними никто не знаком в том мире, о котором, собственно, они делают заключения. Поэтому, если у них есть какие-то серьёзные аргументы, то я бы хотел с ними встретиться вместе с депутатами Государственной Думы и спокойно обсудить те, вероятно, справедливые, на их взгляд, претензии. Представляете, 2 триллиона рублей. Мы сейчас соберём 6,7. Если мы недособираем 2 триллиона рублей, значит, надо всю Таможенную службу Российской Федерации под корень разогнать и набрать новых людей. Это означает, что мы не то что не эффективные управленцы, мы враги Российской Федерации, по меньшей мере.

Поэтому для меня это, даже с некой улыбкой воспринимаю, извините, поэтому давайте встретимся, я приглашаю вас всех в таможню. Если вы пригласите нас к себе, мы сделаем это с удовольствием. Надо очень серьёзно разбираться.

Министерство экономики, проводя такие совещания по поводу ваших обращений, не нашло, во всяком случае, пока не нашло тех расхождений, о которых идёт речь. Я бы очень хотел познакомиться с этими экспертами, просто какие-то удивительные люди. Спасибо.

Михаил Брячак:

– Уважаемый Сергей Евгеньевич! Уважаемые депутаты! Уважаемые участники заседания!

Часто очень на разных уровнях поднимается вопрос о транзитном потенциале и его реализации. И, действительно, транзитный потенциал для Российской Федерации является одним из основных резервов экономического развития нашей страны, который содержит в себя очень серьёзный потенциал, и не только поступлений в бюджет, но и развития целых отраслей, не только транспортной инфраструктуры. Ведь известно, что 10-12 процентов всего мирового совокупного валового продукта приходится на транспортно-логический комплекс и совершенно понятно, какая здесь конкуренция, насколько она остра, насколько она усиливается в последнее время. Никогда не участвовавшие ранее страны, такие как Израиль, активно выходят на этот рынок. Традиционные страны, которые участвовали, формируют свои пути. Наиболее активный путь сейчас в своём развитии – это маршрут ТРАСЕКА: из восточных портов Китая, через китайскую территорию в Казахстан, далее через Каспий в Европу. Он обходит Российскую Федерацию, мы утрачиваем транзитный потенциал. И есть угроза утратить его окончательно.

И когда ВЦИОМ опросил участников внешнеэкономической деятельности, то 61 процент представителей компаний, занятых в сфере международных перевозок, оценил ситуацию с транзитом в стране как "очень плохая" и лишь семь как "хорошая". Зарубежные участники ВЭД оценивают ситуацию как "тяжелое испытание".

В чём проблема? Почему же прямой маршрут – семь суток движения – не используется, а более 40 дней с замороженным товаром и ресурсами сегодня предпочитаются.

Конечно, огромное значение во всей этой проблематике имеет вопрос администрирования, и таможенного администрирования в первую очередь, в большей степени.

И когда крутящий момент колеса даёт эти семь суток, а простой на входе и выходе нивелирует эти сроки, конечно, и те испытания, о которых здесь уже было сказано, они тоже не работают на транзит.

Электронные системы, которые время от времени в чём-то иногда применяются и сейчас, не имеют полного комплекса, который можно было бы определить, как единый информационно-аналитический комплекс Федеральной таможенной службы. Нет. А в чём же дело? 2009 год. Мы говорим: разработана программа. 2014 год, а программа не работает. Огромные деньги вкладываются, а программа не работает.

Смотрите, какая получается вещь.

Отсутствие программ не позволяет комплексно на современном уровне осуществить контроль движения грузов. И когда посмотрели на эту статью, кстати, учёные, которые делали эти исследования, можно как-то по-разному относиться к их оценке, но они заслуженные люди, они представляют Российскую академию наук, профильные институты: Институт проблем развития рынка, Институт проблем естественных монополий. И, кстати сказать, их труды и их работы после обращения в Правительство Российской Федерации, профильным министерством – Министерством экономического развития – не так оценены, как было здесь сказано.

А говорится вот о чём: наличие серьёзной проблемы, связанной с выявлением больших расхождений, не укладывающихся в статистическую погрешность и не связанных со спецификой конкретных товаров, является очевидным.

Следствием таких расхождений является возникновение потерь бюджета от внешнеэкономической деятельности, которые, по предварительным данным, использовавшимся автором обращения, достигли в 2011 году порядка 2,2 триллиона рублей. По мнению автора обращения, вопрос не регистрируемых товаропотоков увязан с эффективностью таможенного администрирования. А уход импорта и экспорта в "серую зону" может быть связан в том числе с изменением таможенной стоимости и другими нарушениями.

ФТС России также подтверждает существование данной проблемы, однако её размеры оценивает более умеренно, анализируя при этом другой временной период. Вот тут самое главное.

Уважаемый Сергей Евгеньевич, уважаемые депутаты! Минэкономразвития поддерживает актуальность принятия мер по решению обозначенной проблемы. В этой связи считается целесообразным организовать на площадке Государственной Думы под руководством заместителя Председателя Государственной Думы курирующую данную сферу деятельности рабочую группу высокого уровня с участием руководителей, заместителей руководителей заинтересованных министерств и ведомств. Данная работа должна привести к повышению результативности проводимой таможенной политики, обеспечить более эффективное пополнение бюджета Российской Федерации за счёт таможенных платежей.

Понимаете, какая вещь? Отсутствие электронной комплексной программы и потери бюджета – связанные вещи. И, может быть, когда мы определим наличие "серых" объёмов, "серого" импорта, экспорта и увидим причины и следствия действия и бездействия, которые вызывают эти проблемы, то тогда, закрыв эту проблему, мгновенно появятся нужные технологии, заработает транзит и появятся поступления в бюджет.