Врастали в сталинградскую землю

Немецкий полковник Адам в своих мемуарах описывал, как 12 сентября 1942-го в Виннице в ставке Гитлера Паулюс доложил фюреру: "Сталинград уже фактически пал, Красная армия разбита".

И ведь он был прав. Почти прав.

13 сентября вражеские войска попытались с ходу захватить высоту 102.0 – Мамаев курган. Ситуация и до того момента была критической. Если бы вермахту удалось овладеть высотой, враг смог бы господствовать над Волгой и над всем городом. Но положение спасли полки 13-й гвардейской дивизии генерал-майора Александра Родимцева, которые тайком, перелесками, пробирались по левому берегу к Волге. Переправа на правый началась в ночь на 15 сентября, шла под вражескими обстрелами. Прибрежная полоса, на которой высадились полки Родимцева, подвергалась массированным атакам немецких минометчиков и артиллеристов.

"13, 14, 15 сентября для сталинградцев были тяжелыми, слишком тяжелыми днями, – писал Георгий Жуков. – Противник, не считаясь ни с чем, шаг за шагом

прорывался через развалины города все ближе и ближе к Волге. Казалось, вот-вот не выдержат люди. Но стоило врагу броситься вперед, как наши славные бойцы 62-й и 64-й армий в упор расстреливали его. Руины города стали крепостью. Однако сил с каждым часом оставалось все меньше.

Перелом в эти тяжелые и, как временами казалось, последние часы был создан 13-й гвардейской дивизией А. И. Родимцева. После переправы в Сталинград она сразу же контратаковала противника. Ее удар был совершенно неожиданным для врага".

Красноармейцы с боем брали каждую пядь земли. Перебили вражеский расчет, захватили орудие и развернули его против немцев, пробрались на занятую врагом улицу, чтобы незамеченными подняться на чердак уцелевшего дома и оттуда открыть огонь по противнику...

И в центре этих событий был сам Александр Родимцев – в 37 лет уже генерал-майор и Герой Советского Союза.

А ведь, казалось, еще недавно он был простым мальчишкой, который жил на окраине села Михайловское (ныне село Шарлык Оренбургской области).

Друзья и соседи его звали просто Санек. Ему и 16 не исполнилось, когда убили отца, а потому пришлось стать кормильцем семьи. Парень брался за любую работу, при этом старался школу не пропускать.

Лишь один раз не явился на уроки. Учителя забеспокоились: куда пропал? Оказалось, что у Санька просто износились лапти: не в чем было идти на занятия.

Он отслужил срочную службу, потом поступил в 1-ю Советскую объединенную военную школу РККА имени ВЦИК. В 1936 году Родимцев был направлен в командировку в Испанию, где в тот момент бушевала гражданская война. Уже тогда будущий герой удивлял окружающих своим бесстрашием: мог под обстрелами прорваться на машине к танковой колонне, чтобы передать приказ командования. Возвращался – с дырами от пуль на кожаной тужурке, а на нем самом ни царапины, словно на заговоренном.

Вернулся Александр Родимцев из жаркой Испании домой как раз к началу Великой Отечественной. И вот он, бывший деревенский паренек, уже в самой ее

гуще: в Сталинграде, на берегу Волги, которую красноармейцы Родимцева изрыли переходами, землянками, блиндажами, вгрызлись в откос крутого склона,

чтобы уцелеть под постоянными обстрелами и падающими с неба бомбами.

Бойцы 13-й гвардейской дивизии сумели закрепиться в центре города, а также

завладеть стратегически важной высотой – Мамаевым курганом.

Вскоре об Александре Родимцеве и его бойцах начали писать военные журналисты, заговорили в сводках Совинформбюро. Нацисты сквозь зубы цедили это имя: генерал со своими людьми сумел изрядно проредить боевую силу противника. В конце сентября Александр Родимцев обратил внимание на удачно расположенный дом. Было принято решение разместить в четырехэтажке гарнизон. После войны в память о старшем сержанте Якове Павлове и его бойцах она получила название Дом Павлова.

Для вражеских командиров позиция красноармейцев, умело подготовивших строение к круговой обороне, превратив окна и стены в амбразуры, стала настоящей головной болью. Защитники раз за разом успешно противостояли минометным и артиллерийским ударам и не пускали врага к Волге на этом участке фронта. Командовал гарнизоном лейтенант Иван Афанасьев.

"Каждый знал, что от этой площади до берега реки осталось всего 300–400 метров и враг уже радуется близкой победе, он не остановится ни перед чем, чтобы сбросить нас в Волгу.

Мысль всех собравшихся выразил Рамазанов.

– Тяжелая обстановка.

Но задачу будем выполнять до последнего патрона.

– А если патронов не хватит? – спросил Павлов.

– Кирпичи есть. Кирпичей не будет, зубы есть, зубами горло врагу грызть будем.

А живыми не сдадимся!

Ефрейтор разволновался и, как это часто бывает в такую минуту, не мог подобрать слова, чтобы точнее выразить свою мысль.

– Верно говоришь, Рамазанов! Отступать нам дальше некуда, позади Волга, – поддержал Воронов.

– Чего тут рассуждать? Сказано: ни шагу назад – точка! – взволнованно произнес Глущенко.

– Правильно. На то мы и гвардейцы, – добавил Павлов".

Гарнизон, два с лишним десятка бойцов разных национальностей – русские, грузины, украинцы, узбеки, казахи, таджики, татары, абхазы – выживал в огненном аду в первую очередь благодаря боевому опыту. Они действовали грамотно: кроме обустройства бойниц, прорыли ходы к водопроводному тоннелю, по которому в осажденный дом поступали хоть скудные, но все же запасы провизии

и боеприпасы. Еще один проход сделали к зацементированному складу с горючим.

Во время артобстрелов спускались в подвальные помещения, но как только огонь затихал, возвращались на свои позиции. Александр Родимцев часто бывал в этой "крепости", откуда так хорошо просматривался передний край противника. Прикидывал, просчитывал следующий шаг, выискивал слабые места в позициях врага, чтобы снова и снова наносить удары по захватчикам.

Позже маршал Василий Чуйков писал в своих воспоминаниях: "Эта небольшая группа, обороняя один дом, уничтожила вражеских солдат больше, чем гитлеровцы потеряли при взятии Парижа".