Михаил Делягин: ограничение финансовых спекуляций – вопрос выживания России

-Уважаемый Вячеслав Викторович (Володин, Председатель ГД – Прим. ред.), дорогие друзья!

Послезавтра мы примем во втором чтении бюджет на следующий год, в нём очень много хорошего, в частности, необходимое сегодня увеличение расходов на главное – национальную оборону и национальную экономику. Но это бюджет не победы, а стагнации, хотя бы потому что он нацелен на достижение сногсшибательных темпов роста экономики аж в 2,3%, в 1,7 раза ниже уровня ожидаемого в этом году, ниже уровня статистической погрешности, напомню, это три процентных пункта, и ниже ожидаемого темпа роста, кстати говоря, мировой экономики. То есть бюджет призван обеспечить снижение доли России в мире, соответственно, и снижение нашего значения, нашего влияния, а, значит, и наших доходов, потому что именно реальные доходы приносят влияние, а не сказки о международных рейтингах.

Слов нет, снижение нашего влияния в мире – это, действительно, масштабная и амбициозная задача, только важно не перепутать для кого. Но даже и этот ничтожный, мизерный темп роста воспринимается как чрезмерный, недопустимый, как перегрев экономики. И Банк России прямо фиксирует в основах единой денежно-кредитной политики, которую мы одобрим на следующей неделе, непонятно только с кем и в чём предполагается это единство, Банк России фиксирует в качестве максимально допустимого темп роста ещё в полтора раза ниже, на уровне 1,5%.

А если экономика разгонится сильнее этой немощной помеси улитки и черепахи, её будут тормозить новым повышением процентной ставки, не позволяя, кстати говоря, исполнить федеральный бюджет, потому что он рассчитан, повторюсь, из 2,3%, а отнюдь не 1,5% экономического роста.

Кстати, в том виде, в котором мы примем бюджет послезавтра, его уже не удастся выполнить. Министр финансов нам ещё при его первом чтении прямо и чётко разъяснил, что бюджет рассчитан, исходя из ключевой ставки Банка России, в 15,1% годовых. Сейчас она 21%, в 1,4 раза выше и, как следует из намёков руководства Банка России, может быть повышена ещё больше. А это означает, что и доходы, и расходы, и дефицит бюджета будут иными, чем те, которые мы с вами внимательно изучали, и по поводу которых мы ещё будем спорить. И вся экономика России будет не такой, как та, которая предусмотрена федеральным бюджетом.

В чём же содержательная причина нашей столь откровенной беспомощности? Ведь серьёзное обсуждение принятия того, что заведомо не соответствует действительности, в частности, покупательной способности бюджетных обязательств, включая социальные, в точном исполнении которых мы так торжественно клянёмся и в которых мы абсолютно убеждены, справедливо убеждены, будет совершенно не такой, как заложено в бюджете. Деньги-то будут те же, покупательная способность будет другой, а это и есть признак именно беспомощности, причем в лучшем случае. Содержательная причина неполной адекватности наших действий заключается в игнорировании социально-экономической, прежде всего, финансовой политикой России фундаментальной объективной задачи, уже долго стоящей перед нашим обществом.

Напомню, что в кровавые 90-е наша Родина была превращена в экономическую колонию, то есть страну, вывозящую капиталы, интеллект, самих людей, сырье, и увозящую, если позволят господа из метрополий, продукцию переработки сырья. При этом прибыль от этой переработки, включая квинтэссенцию цивилизации, добавленную стоимость, достается метрополиям. В частности, специалисты посчитали, что из сырья, которое мы продавали Германии на 20 млрд евро, немцы производили продукции на два трлн с коэффициентом один к ста.

Уважаемые коллеги, это должны были быть наши деньги, это и сегодня должны быть наши деньги, но экономическая колония устроена так, что со всем пафосом, со всеми правильными патриотическими речами отдает эти деньги своим лютым конкурентам, которые приходят потом, очень вежливо говорят: вы молодцы и всё правильно делаете по учебникам, которые мы же для вас и написали, ну теперь умрите, пожалуйста, потому что без вас ваше сырье и природные богатства будут обходиться нам дешевле. Не все ещё в нашей стране, а возможно, даже и в этом зале осознали, что нам сказали именно это, и сказали всерьёз. До сих пор у нас иллюзии относительно Трампа, мы здесь их слышали. И нам надо из положения экономической колонии, которая продает сырьё иногда доброму дяде и потому работает на него, в этих положениях самостоятельной свободы страны, которая сама перерабатывает свое сырье, да и чужое сырье, и потому работает на себя.

Во внешней политике, военной сфере мы этот путь в определенной степени прошли, в культуре и технологиях по нему вроде идём уже, целый закон о технологической политике скоро примем. Но всё это будет точно так же зыбко, неустойчиво, как наш бюджет, пока мы не подведем под это движение надежный фундамент экономического суверенитета, извините за иностранщину, экономической свободы и независимости, а для этого надо развивать промышленность.

Если мы не хотим, чтобы наши усилия, планы и сами законы в любой момент стирались, как мокрой тряпкой с классной доски, колебаниями независящих от нас мировых рынков и алчности их участников, мы должны развивать свою собственную экономику, причем не спекулятивную, а производящую, а для этого надо признать самоочевидную разницу между этими двумя секторами – спекулятивным и производящим – и объективную противоположность их интересов. А то стало модно судить о сельском хозяйстве по финансовому положению трейдеров, которые экспортируют сырье, и обосновывать этим смешением сверхжёсткую, в стиле кровавых 90-х, денежно-кредитную политику.

Между тем, торговому и особенно финансовому спекулянту в отличие от производителя нужна не стабильность, потому что он зарабатывает на колебаниях рынков, нужны риски – он учится инвестировать, когда на улицах льётся кровь, нужны высокие процентные ставки, чтобы все деньги реального сектора были его ресурсом и не уходили в реальный сектор. Наконец, ему нужна свобода движения своего капитала между странами, чтобы спокойно выводить заработанное с выжигаемых им территорий в офшорные гавани. И рентабельность, на которую он ориентируется, которую умело обещает, выше рентабельности реального сектора. Сравните ставки на банковских депозитах, куда как пылесосом стянули все деньги страны, с рентабельностью по активам обескровленных обрабатывающих производств. Понятно, что для промышленности всё это означает смерть, но именно эта политика по инерции экономического колониализма продолжает под фанфары осуществляться в нашей стране, и мы продолжаем игнорировать главную хозяйственную задачу, которая объективно перед нами стоит, – задачу ограничения финансовых спекуляций.

Все крупные развитые экономики мира на нашем нынешнем уровне зрелости финансовой системы ограничивали финансовые спекуляции. Иначе у них не было бы шансов остаться развитыми, потому что все деньги реального сектора ушли бы на спекуляции, оставив его без возможности развития и разрушив общество, как в Аргентине и Бразилии, которые после войны были богаче Европы и не менее развиты, чем она.

В этом нет ничего нерыночного. Рынок не существует без его регулирования так же, как дорожное движение не существует без правил. В частности, США ограничивали финансовые спекуляции с начала великой депрессии до 1999 года, институционально отделив финансовых спекулянтов от денег реального сектора и населения. Западная Европа прямыми запретами ограничивала их до второй половины 80-х. Китай и Индия ограничивают их и сейчас. Япония ограничивала финансовые спекуляции до нулевого года самым элегантным способом – регулируя структуры активов финансовых институтов. Так что на йену, которая вложена в спекуляции, нужно пять йен вложить в реальный сектор или в долгосрочные кредиты.

Мы можем ограничивать финансовые спекуляции хорошо или плохо, как угодно, но если мы откажемся от этой своей обязанности, мы сами же уничтожим себя.

Вопрос о нашем будущем сегодня – это вопрос в первую очередь об ограничении финансовых спекуляций и обеспечении этим всеобъемлющей комплексной модернизации страны. Или же об отказе от этого ограничения и продолжения блокирования нашего развития, вымарывания населения и разрушения наших производительных сил.

Я напомню, мы ведь уже создали систему, в которой широкомасштабное развитие возможно только в особых налоговых и административных режимах либо на основе бюджетного финансирования, – слава Богу, что хоть в них возможно, – но, когда повышение ключевой ставки делает льготные кредиты непосильными, мы радуемся сливочному маслу из Индии, Турции и с известных на весь мир заливных лугов Объединенных Арабских Эмиратов, – искреннее спасибо им, кстати, за помощь.

Боюсь, следующий этап осуществляемой сегодня политики – это свинина из Израиля, говорят, там и кошерную выращивают. И это не преувеличение. Мне сегодня рассказали пример из жизни: на Кубани предприятия платили за лизинг сельхозтехники 3% годовых, с ноября им установили ставку в 28%, они сказали: "Заберите". Сами сейте, сами сажайте, сами убирайте – только не забудьте, что только сажать – что в АПК, что в ВПК – недостаточно.

Двигатель рыночной экономики – это кредит, без доступного кредита мы погибнем в физическом смысле этого слова. А доступный кредит невозможен без ограничения финансовых спекуляций, так как без них все полученные доступные кредиты, без этого ограничения, как в августе 1992 года, придут на валютный рынок и завалят рубль.

Конечно, нужен разумный протекционизм, отчаянно отрицаемый лоббистами ВТО, нужно и ограничение произвола монополий, но протекционизм только даёт условия для развития, которые без кредита недостаточны.

Ограничение произвола монополий требует конкуренции, и без дешевого кредита для своих это будет выжигание нашей экономики субсидируемым импортом. Конечно, нужно ограничивать и коррупцию, запрещать вывоз капитала и запрещать крупную обналичку, и проводить деофшоризацию.

Но самое главное, квинтэссенция разворота от работы на иностранного дядю к работе на себя, разворота от рабской выученной беспомощности к свободе и независимости, разворота от разграбления закончившегося уже на самом деле советского наследства к производству добавленной стоимости – это ограничение финансовых спекуляций. Желательно цивилизованное, а не после или в результате нового смутного времени.

Подумайте, пожалуйста, об этом, пока у нас ещё, как некоторые полагают, есть для этого возможности.

Большое спасибо.