Российские футбольные клубы провели крайне неудачную еврокубковую кампанию. Четыре команды, вышедшие в групповые стадии Лиги чемпионов и Лиги Европы, одержали только одну победу в 24 матчах. О причинах столь сильного падения уровня российского футбола и путях его вывода из кризиса корреспонденту “Ъ” Афсати Джусоеву рассказал Валерий Газзаев:

— Нынешний еврокубковый сезон сложился для российских команд крайне неудачно — в групповых стадиях Лиги чемпионов и Лиги Европы наши команды одержали только одну победу. С учетом игр квалификационных раундов, преодолеть которые не сумели "Динамо" и "Ростов", побед три, и все на счету "Краснодара" — единственного клуба, пробившегося в весеннюю часть еврокубков. Это стечение обстоятельств или закономерный результат?

— Вполне закономерный. Уже больше десяти лет в нашем футболе идет деградация. Собственно, уровень футбола в стране и оценивается в первую очередь по выступлениям клубов и сборной на международной арене. Если в том, что касается сборной России, мы все же можем вспомнить чемпионат мира 2018-года, где мы дошли до четвертьфинала, то игру клубов кроме как провальной назвать нельзя. Хотя ведь и сборная не побеждала на протяжении шести матчей, и это тоже отражение общего уровня российского футбола.

Приходится констатировать, что на европейской арене мы сегодня совершенно неконкурентоспособны. Впрочем, как я уже сказал, все это наблюдается уже не первый год. Просто в этом сезоне проблема вырисовалась особенно ярко.

— И в чем причина? Снова в лимите на легионеров?

— Сколько уже можно про этот лимит говорить?

Из года в год одно и то же — все проблемы российского футбола сводятся к лимиту, попыткам найти некое волшебное соотношение российских и иностранных футболистов в составе. Но если на то пошло, то повторю то, что уже говорил не раз, — лимита вообще быть не должно.

Не нужно искусственно ограничивать конкуренцию между игроками за место в составе. В 2005 году, когда я тренировал ЦСКА и мы выиграли Кубок UEFA, лимита как такового вообще не было (ограничения формально существовали, но были мягкими.— “Ъ”). Вспомните тот состав. Разве в том ЦСКА было засилье иностранцев? И разве армейские футболисты впоследствии, наряду с игроками "Зенита", который в 2008 году тоже выиграл Кубок UEFA, не составили костяк сборной, которая на Евро-2008 завоевала бронзовые медали? А еще часто слышу, что иностранцы не дают прогрессировать российским игрокам. Ну а Алан Дзагоев разве не выиграл в свое время конкуренцию у Даниела Карвалью? Юрий Жирков свое место в команде тоже отвоевывал в конкуренции с очень сильными иностранцами. Так что дело тут вовсе не в легионерах. Если и искать проблему в сугубо спортивной плоскости, то она скорее в тренерах, в игроках, в подготовке. Ну вот вспомните матч пятого тура Лиги Европы, в котором ЦСКА принимал "Вольфсбург" (0:1.— “Ъ”). Австрийская команда, игроки которой не столь мастеровиты, за счет безупречного следования поставленной тактической задаче добилась победы.

— Дело в том, что тренеры российских клубов не уделяют должного внимания тактике?

— Дело не в этом, а в квалификации. Игроки и тренеры должны обладать значительным тактическим кругозором и вместе отвечать за результат. Плюс я бы обратил внимание на психологическую подготовку наших футболистов. Проще говоря, на комплекс, существующий у них в матчах еврокубков. В играх, в которых на кону стоит в том числе репутация, футболисты должны быть запредельно мотивированы и готовы.

Но все это по большей части детали, последствия более серьезной вещи. Корень проблем нашего футбола в его структуре. В лигах, его составляющих.

— Но ведь они ничем от других лиг кардинально не отличаются…

— На самом деле отличия есть, и они довольно существенные. Начать с того, что в России, в отличие от большинства европейских стран, очень много именно профессиональных клубов. Мы изучали этот вопрос, и оказалось, что, например, во Франции 40 профессиональных клубов, в Испании — 44, в Германии — 56. У нас, по данным на 2020 год, 102! Это даже больше чем в Англии (92.— “Ъ”), где футбол, в том, что касается, например, финансового обеспечения клубов, развит совершенно иначе. То есть английская футбольная индустрия может позволить себе 92 профессиональные команды. Российская — очевидно нет. Это ведь не просто организационно-правовой статус. Это и расходы другие.

В "Программе развития и реформирования профессионального футбола в России" мы обращаем внимание и на то, что в большинстве случаев в европейских странах два высших футбольных дивизиона объединены в единую структуру. Да, в Англии премьер-лига (АПЛ) выделена в отдельную структуру, но три идущих за ней дивизиона все равно составляют Английскую футбольную лигу (АФЛ). Однако уже появляются проекты координации действий АПЛ и АФЛ как минимум в том, что касается продажи прав на телетрансляции. А у нас сегодня у Российской премьер-лиги (РПЛ) свой штат, у Футбольной национальной лиги (ФНЛ) — свой, у Профессиональной футбольной лиги (ПФЛ) — своя структура.

— А в чем тут проблема?

— Элементарно в принятии, качестве и реализации управленческих решений. В СССР всем футболом управляли от силы три десятка человек. Как-то же они это делали?

Почему идея создания европейской премьер-лиги подвергается жесткой критике

Ну и еще один важный момент — реализация прав на телетрансляции. Мировая тенденция такова, что лиги уходят от практики обособленной продажи прав на показ матчей и стараются создать широкие пулы. Например, в Испании, где еще не так давно каждый клуб сам занимался реализацией телевизионных прав, а в итоге львиная доля доходов уходила "Реалу" и "Барселоне". Нам надо идти по такому же пути. Но сначала надо провести именно структурное объединение РПЛ и ФНЛ. Я бы назвал такую структуру Российской футбольной лигой (РФЛ).

— В чем ее отличия от того, что уже есть?

— Я предлагаю следующую структуру клубного футбола. На вершине — премьер-лига, состоящая из 18 клубов. Под ней первая лига из трех дивизионов — "Запад", "Центр", "Восток", по 12 клубов в каждом. Три худшие команды премьер-лиги ее покидают, а их места занимают победители означенных дивизионов. Всего в высшей и первой лигах у нас будет 54 клуба. И только они должны иметь профессиональный статус. А в основании пирамиды должна быть вторая лига, состоящая из шести дивизионов (вместо четырех, существующих в ПФЛ сейчас.— “Ъ”) по 12 команд, разбитых по географическому признаку. Между ними и первой лигой также должен быть обмен.

— Что все это даст?

— Например, мы сможем добиться активного вовлечения Урала, Сибири, Дальнего Востока в систему профессионального, любительского, молодежного и детско-юношеского футбола России. На данный момент эти регионы в ней задействованы слабо. Важный момент заключается и в сокращении транспортных расходов клубов.

— В ноябре сообщалось, что в Российском футбольном союзе (РФС) обсуждается вопрос уменьшения количества клубов в РПЛ — до 14 или даже до 12. А еще в дополнение к традиционным двум кругам может появиться третий — для сильнейших команд. Предполагается, что такая система снизит долю проходных матчей.

— Я категорически против сокращения РПЛ. Мы в огромной стране живем. Так нет, давайте сделаем чемпионат условно Москвы и Санкт-Петербурга. Что это будет?! Есть же рекомендации Союза европейских футбольных ассоциаций (UEFA), согласно которым в высшем дивизионе желательно иметь от 18 до 20 клубов. Они не просто так появились. Здесь как минимум вопрос синхронизации национальных первенств с матчами еврокубков, встречами с участием национальных сборных.

Да и что получается — условная Голландия, в которой живет примерно столько же людей как в Московском регионе, может позволить себе 18 клубов в высшем дивизионе, а мы — нет?

Меньше двух лет назад мы провели чемпионат мира, успешно на нем выступили и, вместо того чтобы воспользоваться его плодами, ростом популярности, пропагандой футбола, в первую очередь среди детей, просто пытаемся ужаться.

— Вы уверены, что всплеск интереса к футболу после чемпионата мира 2018 года не носил сиюминутный характер?

— Да. Больше того, абсолютно уверен, что через пять-шесть лет у нас уже появится новое поколение хороших, высококвалифицированных игроков. Наследие чемпионата мира недооценивать не стоит. Под него ведь была создана прекрасная инфраструктура. Одних только тренировочных баз более девяти десятков появилось. И они работают. Другое дело, что, может, не всегда как следовало бы.

Но дело тут не в отсутствии интереса к футболу у детей, а скорее в правильной организации тренировочного процесса. Каждой возрастной группе необходима своя система и программа подготовки.

Есть положительные примеры, школы того же "Краснодара" или ЦСКА дают хороших выпускников. Но в бюджетных структурах, где зарплаты тренеров совсем невысокие, все сложнее. Да и самих тренеров мало. В России их около 10 тысяч, и только 35% из них имеют лицензию. Для сравнения: в Германии лицензированных детских тренеров 70 тысяч. При этом в России для получения лицензий D и C, самых распространенных, требуется лишь 72 и 124 часа обучения соответственно. Чему можно научить за такое время? Даже при интенсивном подходе на подготовку тренера требуется минимум год. На эту проблему должен обратить внимание и Российский футбольный союз, и региональные власти.

— Откуда у региональных властей финансовые возможности для решения таких вопросов?

— При желании можно в любом регионе найти способ заинтересовать предпринимателей, предоставив им льготы, с тем чтобы они вкладывались в развитие футбола. Ведь ситуацию, при которой почти 90% клубов содержится за счет средств региональных бюджетов, нужно исправлять. Мы с группой депутатов внесли в Госдуму законопроект, предоставляющий налоговые льготы бизнесу и компаниям, поддерживающим профессиональный спорт. Но пока его рассмотрение задерживается.

Отмечу, что и в принятой в середине ноября правительством РФ "Стратегии развития физкультуры и спорта до 2030 года" прямо говорится о необходимости "поэтапного сокращения финансирования профессионального спорта из бюджетной системы, бюджетов компаний с государственным участием и достижения самоокупаемости в долгосрочной перспективе".

— Председатель совета директоров "Спартака" Леонид Федун в ноябре заявил “Ъ”, что неудачи российских клубов на европейской арене продиктованы сугубо экономическими причинами. В частности, девальвацией рубля, из-за которой бюджеты российских клубов в пересчете на евро за последние годы сократились на 50%. Может, это и есть единственная проблема?

— Не думаю. Даже с нынешними бюджетами при правильной организации работы пять-шесть команд премьер-лиги вполне могут выступать на достойном уровне.

Но в любом случае надо работать над диверсификацией источников доходов. В ходе подготовки "Программы развития футбола в России" мы обратились к данным исследования PwC, согласно которым российский футбол катастрофически отстает от ведущих лиг Европы по способности именно зарабатывать. Скажем, доходы клубов АПЛ почти наполовину состоят из поступлений от реализации телевизионных прав. Это почти €2,7 млрд ежегодно. Вот и получается, что даже худший клуб АПЛ получает более €100 млн. Похожее соотношение в Испании, клубы которой, речь о высшем и первом дивизионах, от контрактов с телевидением получают около €2 млрд за сезон. Бундеслига летом продлила на три года контракт, по которому будет получать примерно по €1,46 млрд ежегодно. И это учитывая, что стоимость нового контракта на €200 млн меньше, чем у предыдущего. Все-таки на ходе переговоров сказываются ограничения, накладываемые пандемией коронавируса.

Доходы же РПЛ от телевизионных контрактов на этом фоне просто незаметные (по неофициальным данным, около 1,7 млрд руб. в год — менее €19 млн.— “Ъ”). Или посмотрим на доли, которые в доходах европейских клубов составляет выручка в дни матчей. В Англии, Испании, Германии она выше 20%.

У нас же, даже если сложить доходы от телевидения и от выручки в дни проведения игр, получится около 12% от общего бюджета. То есть клубы стабильно пребывают в полной зависимости от спонсоров и владельцев.

А потом, как следствие, возникают сложности с соблюдением правил финансового fair-play. Вспомните, что пять лет назад от участия в еврокубках отстраняли "Динамо", в 2018-м такие же санкции были наложены на "Рубин". Еще как минимум четыре российских клуба попадали под финансовые санкции за нарушение регламента FFP.

— Руководство РПЛ уже много лет говорит о том, что хотело бы получить контракт хотя бы на €100 млн в год. Возможно ли это?

— Пока рынок трансляций матчей РПЛ монополизирован, сделать это трудно. Нужно, чтобы телеканалы конкурировали друг с другом за право показывать футбол.

— Их контраргумент в том, что у футбола низкие рейтинги. Согласно данным Mediascope, показатели, скажем, биатлона, в несколько раз выше.

— А не надо пытаться получить все и сразу. Опять же приведу в пример АПЛ. В 1992 году, когда лига была создана, она подписала пятилетний контракт с телекомпаниями всего на £191 млн. Но ведь они двигались вперед от цикла к циклу и дошли до своего нынешнего положения — более £5 млрд за трехлетний цикл.