10 декабря Государственная Дума приняла в первом чтении проекты федеральных законов № 828237-7 "О защите и поощрении капиталовложений и развитии инвестиционной деятельности в Российской Федерации" (об основах и систематизации инвестиционной деятельности в Российской Федерации), № 828243-7 "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О защите и поощрении капиталовложений и развитии инвестиционной деятельности в Российской Федерации" (об обеспечении стабильных условий ведения инвестиционной деятельности в Российской Федерации), № 828239-7 "О внесении изменений в Налоговый кодекс Российской Федерации" (в части создания стабильных налоговых условий ведения инвестиционной деятельности) и № 828241-7 "О внесении изменений в Бюджетный кодекс Российской Федерации" (в части обеспечения государственной поддержки инвестиционной деятельности). С докладом по данным законопроектам выступил заместитель Министра финансов Российской Федерации Андрей Иванов. От фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" задали вопросы Валерий Гартунг и Анатолий Аксаков, выступил Валерий Гартунг.

Вопросы

Валерий Гартунг:

- У меня к представителю Правительства вопрос.

Скажите, пожалуйста, а чем не устраивали предыдущие соглашения с инвесторами? И почему нужно сегодня вводить новый порядок? Мне непонятно, старые соглашения, которые были заключены, они будут перезаключаться по новой? Это первое.

Второе. Как вы считаете, оценка регулирующего воздействия проводилась или нет? Антикоррупционная экспертиза проводилась или нет? И какие вы результаты ожидаете от принятия этого закона в плане увеличения роста экономики страны? Спасибо.

Андрей Иванов:

– Хотелось бы обратить внимание на то, уважаемый Валерий Карлович, что предлагаемый механизм в форме соглашения – это платформенное решение. Оно не отменяет никакие ранее существующие механизмы и не ликвидирует возможность создавать новые. Но это базовая конструкция, которая  обеспечивает инвестору неизменность условий ведения бизнеса. Любые другие конструкции, которые существуют (специальные инвестиционные контракты, концессионные ГЧП соглашения, какие-то инвестиционные режимы), они в своей части устанавливают совокупность мер государственной поддержки. И в случае, если эти меры предоставлены, для целей стабилизации этих условий, они становятся связанными отношениями применительно к основному соглашению. Могут такими отношениями и не становиться, это может быть выбор инвестора и государства. Поэтому никаких ограничений или отмен по действующим мерам поддержки, или препятствий к созданию новых мер поддержки предлагаемым механизмом соглашения не создаётся, это первое.

Второе, все экспертизы при подготовке документов были пройдены, и антикоррупционную экспертизу осуществляло Министерство юстиции Российской Федерации – все необходимые процедуры по подготовке законопроектов. Инвестиционные амбиции у нас серьезные. Они, ещё раз говорю, заданы поручениями нашего высшего руководства. Мы рассчитываем на то, что у нас получится убедить инвесторов повысить доверие к нашей юрисдикции и найти искомые, как минимум, как позвучало в докладе, 30 трлн рублей. Но ограничиваться мы этим не собираемся.

Как раз, пользуясь тем, что это платформенное предложение, надеемся за эти пять лет работы по предлагаемым нами инструментам осуществить их доработку в ходе исполнения и реализовать более амбициозные инвестиционные планы. Спасибо.

Анатолий Аксаков:

– Уважаемый Андрей Юрьевич, отвечая на предыдущий вопрос, вы частично ответили по поводу защиты прав инвесторов при концессионных соглашениях. Но я ещё один момент хотел бы отразить. Посмотрел внимательно то, что прислали из регионов и представители бизнеса. Вот концессионные соглашения в значительной степени себя оправдали. И более 3 трлн руб. привлечено в различные проекты. В основном это проекты инфраструктурные. И, соответственно, возникает вопрос. Вот сюда бы, может быть, не надо какие-то дополнительные регуляторные нормы применять, сконцентрироваться на инвестициях в промышленность, сельское хозяйство, информационное пространство, а то, что уже нормально работает, лучше не трогать, потому что будут возникать опасения, что это как раз изменит условия, соответственно, создаст проблемы для инвестора? Как вы к этому относитесь?

Андрей Иванов:

– Уважаемый Анатолий Геннадьевич, мы, безусловно, согласны с тем, что нужно проявить максимальную осторожность при дополнительном регулировании концессионных и ГЧП соглашениях. Но не обратить внимание на возникшую проблемную ситуацию мы не можем.

Вы назвали цифру 3 трлн. Но 3 трлн – это не привлечённые инвестиции, а около 3 трлн, по оценкам экспертов, объём обязательств, взятых на себя государством, как публичной стороной, в рамках реализации концессионных и ГЧП соглашений, причём по многим из которых, особенно в сфере государственно-частного партнёрства, там, где нет постоянных источников для коммерческой окупаемости этих проектов. Соответственно, когда берёт на себя государство обязательства гарантировать все риски по проектам, а с 2011 года, как вы знаете, законодательство концессионное и ГЧП законодательство предполагает формирование финансовых результатов по проекту за счёт платы концедента, то есть за счёт Российской Федерации, субъектов Российской Федерации или муниципальных образований, то есть публичной стороны, нам, соответственно, с этого момента необходимо планировать обязательства на долгосрочную перспективу. Концессионные ГЧП соглашения в соответствии с законом, соглашения о государственно-частном партнёрстве, сейчас могут заключаться на неопределённый срок. Соответственно, обязательства, которые принимает на себя государство, принимает на себя публичная сторона, они не урегулированы по срокам и безграничны с точки зрения нашей материальной ответственности.

Что мы предлагаем? Мы предлагаем, во-первых, никоим образом не изменять сложившиеся концессионные ГЧП отношения, то есть все те соглашения, которые заключены по проектам, которые действуют, сохранить действующие отношения, при этом понимая, что это уже за балансами бюджетов бюджетной системы страны 3 трлн рублей. Но вспомните бюджетные кредиты, объемы, которые мы на себя принимали, сколько уже мы сил приложили к реструктуризации, здесь вот порядок цифр весьма существенный. При этом это возмездные обязательства, многие из них заемные, поскольку банковский сектор кредитует концессионные и ГЧП соглашения, и для того, чтобы нам понимать, не просто что такие обязательства есть, а отвечать по ним. И для того, чтобы по этим обязательствам с нашей стороны не было никаких нарушений в случае возникновения условий, рисковых условий в связи с которыми мы должны будем отвечать по этим соглашениям, мы предлагаем лишь следующее: зафиксировать эти обязательства, описать эти обязательства в законе, как они называются, составить их перечень, реестр, прописать порядок ответственности по ним, ну и, соответственно, предусмотреть сроки, на которые они действуют (сейчас эти сроки безграничны), не нарушая сроки концессионных и ГЧП соглашений, но в соответствии с предлагаемым режимом 6, 15 и 20 лет.

Понимаем, что это вопрос дискуссионный, мы как раз предлагаем его ко второму чтению очень подробно проработать на всех площадках Государственной Думы и бизнеса, экспертных сообществ и всё-таки прийти к совместному решению по этим вопросам. Спасибо.

Выступление от фракции Валерия Гартунга:

– Уважаемый Вячеслав Викторович (Володин, Председатель ГД – Прим. ред.), уважаемые коллеги!

Александр Дмитриевич многое сказал, и, в общем-то, я со многим, что он сказал, согласен, но я начну немножко с другого. Экономика страны сегодня топчется возле нуля, и если брать обрабатывающие сектора экономики, то она даже падает, доходы граждан падают уже несколько лет подряд, и сегодняшнее внесение законопроекта Правительством Российской Федерации подчеркивает, что только частные инвестиции могут вытащить экономику страны и изменить экономическую ситуацию в стране. Это они признают. И поэтому такое обсуждение вокруг этого законопроекта. Надо нам ситуацию менять в стране? Надо, безусловно. Инвестиционный климат у нас позволяет, он благоприятный, чтобы инвестиции шли в экономику страны? Неблагоприятный. Стало быть, что‑то нужно делать. Поэтому концептуально закон, который внесен Правительством Российской Федерации, мы приняли решение поддержать. И вот почему. Конечно, в таком виде этот закон принимать нельзя. Это очевидно всем. Но у нас два варианта. Первый вариант – отправить его обратно в Правительство и заставить его сделать новый законопроект. Может быть, они придут через три года с новым законопроектом, и их снова отправим обратно, потому что я сильно сомневаюсь, что они что-то лучше напишут. Потому что ключевая цель в этом законопроекте, который они принесли, это не рост инвестиций, а это, что все инвесторы, которые за много лет пришли в Российскую Федерацию, теперь будут инвестировать по новым правилам, и должны будут прийти в определенный кабинет чиновника, переподписать новые условия, а на каких условиях это будет переподписано, тут уже показывают, что условия могут быть формальные и неформальные, мы это все понимаем, и десяток подзаконных актов уже там будет готовиться. Когда они будут готовы? Кто его знает. Мало того, когда нам отвечают представители Правительства, что, дескать, на действующие инвестиционные режимы ничего не повлияет, они не меняются, коллеги, ну тут же 36-ой пункт, и есть 37-ой, где более десятка законов признаются утратившими силу. А еще несколько законопроектов, в которые вносятся изменения, причем существенные изменения. И вы мне скажете, что теперь те инвестиционные режимы, которые сейчас действуют, они не будут меняться? Посмотрите заключение РСПП на семи листах. Они чёрным по белому пишут о том, что, господа, если так вносить поправки, лучше ничего не меняйте, оставьте всё, как есть, и так всё хорошо, потому что лучше вы этим не сделаете, а хуже можете. Это первое замечание.

Всё-таки я хочу сказать, почему мы согласны поддержать этот закон и сейчас его дорабатывать. От Правительства мы всё равно лучшего не добьёмся. Поэтому основная конституционная функция парламента – это законотворчество. Давайте мы эту функцию вернём себе и во втором чтении его доработаем. Кстати, мы уже в этом направлении начали работать. Посмотрите проект постановления Государственной Думы, который новый, переписан уже. Здесь учтены все замечания, о которых говорил Александр Дмитриевич, и выступающие от комитетов говорили, что на самом деле многое здесь уже учтено. Но если почитать всё, что тут было написано Государственной Думой и то, что написал РСПП, вы увидите, что в конечном итоге нужно полностью переписать закон. Одно только нужно оставить – общий инвестиционный режим, который распространяется на всех. И тогда мы не выбросим из заботы государства малый и средний бизнес, о котором было справедливо сказано, и не будем создавать особых условий для крупного капитала, мы их и так уже насоздавали столько, что дальше некуда уже. Мы уже и яхты, и самолёты освободили от всех налогов, и всё равно они в Российскую Федерацию не идут, говорят: дайте нам ещё что-то. Но они так и не придут. А малый бизнес, средний бизнес, он здесь, он, пожалуйста, он готов вкладываться, только вы ему обеспечьте правоприменительную практику, чтобы законопроекты, которые мы здесь принимаем, потом вольно не трактовались. У нас ведь, что как бы мы декларируем? Что не запрещено, то разрешено. Как правоприменительная практика это трактует? Что не разрешено, то запрещено. Понятно? Именно так и трактуется. Посмотрите судебные решения. Поэтому, если у нас это всё останется на прежнем месте, никакие законы нам не помогут, никакого инвестиционного климата у нас не будет, не улучшится он и никакие инвестиции сюда не пойдут. И не думайте, что эти 30 трлн руб., которые на счетах лежат, после таких законопроектов их станет меньше, только они не в экономику пойдут, а в зарубежные юрисдикции. Понятно? Вот что будет. Поэтому давайте мы вернемся к сути законопроекта, что нужно в нём переделать, чтобы из него хоть что-то получилось. Специальные режимы нужно убирать. Не надо никаких спецусловий, их ещё насоздавали. Хватит, всё, это ничего не изменит.

Да, нужно развивать к законам, причем нормами прямого действия давать гарантии защиты инвестиций всех без исключения. Скажите мне, пожалуйста, малый предприниматель, когда строит за свои деньги, взял кредит и поставил киоск. Он имеет право на защиту своих инвестиций, потому что он заложил свое личное имущество? Имеет. Почему тогда постановление Правительства выходит, меняет правила размещения стационарных объектов, и его выбрасывают, он всего лишается? А их что, нельзя, их не нужно защищать? А кто их защитит-то кроме нас? Никто не защитит. Олигархи, они и так защитятся. Я не сомневаюсь, что они зайдут и переподпишут все свои предыдущие условия. А вот где малый и средний бизнес найдет защиту? Он её нигде не найдет. Поэтому это только можно сделать в нашем федеральном законе нормами прямого действия. Во втором чтении это можно сделать и нужно будет делать.

Следующее, что нужно сделать. Конечно же, ко второму чтению нам нужны проекты этих подзаконных актов. Где ваша антикоррупционная экспертиза, о которой вы сказали? Я задал вопрос. Вы сказали: "Есть". Где она? Нет в раздаточных материалах, нет её. Оценка регулирующего воздействия должна была быть проведена. Где она? Нет её, к первому чтению не предоставлена. Спрашивается тогда, очевидная вещь, что если нет ни антикоррупционной экспертизы, ни оценки регулирующего воздействия, то цели, которые вы закладывали, ставили перед собой, не публичные цели принятия этого закона, они совсем иные, чем те, которые вы озвучиваете здесь, в этом зале.

Поэтому, коллеги, мы считаем, что надо, конечно, принять в первом чтении этот законопроект, переработать его в полном объеме, и ко второму чтению ждем от вас все документы, о которых вы только что говорили. Спасибо.