Смертную казнь в России стоит вернуть для убежденных террористов и педофилов. Такое мнение озвучил заместитель председателя Комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции, депутат фракции "СР" Николай Рыжак в интервью Федеральному агентству новостей.

В беседе с корреспондентом ФАН депутат рассказал, как можно избежать ошибки при принятии решения о применении исключительной меры наказания, о каких конкретно случаях может идти речь и почему некоторых людей способен остановить только страх неотвратимости наказания.

— Николай Иванович, вопрос о снятии моратория на смертную казнь поднимался неоднократно после убийства девятилетней школьницы в Саратове. Какова ваша позиция?

— В свое время был следователь по особо важным делам в Генеральной прокуратуре — Исса Магометович (Костоев — Прим. ред.). Это человек, который сумел разоблачить серийного убийцу Чикатило. История была нашумевшая, и прежде чем разоблачить его, были осуждены два не причастных к этому делу человека. Это говорит о чем? О том, что даже в советское время следствие и судебная система допускали ошибки.

Да, это было, может быть, не совсем характерно, но отдельные ошибки имели место, и поэтому мы перестали применять смертную казнь как меру наказания. Видимо, это было справедливо. Кроме того, сейчас идет дальнейшая гуманизация нашего уголовного законодательства.

— Разве на данный момент ситуация с работой следственной и судебной системы не улучшилась?

— Я бы не сказал, что сейчас у нас стали чище работать в этом направлении. Гораздо больше причин сомневаться, указывать и видеть недостатки.

— То есть вы выступаете против возврата к смертной казни?

— Если мы примем решение о том, чтобы приостановить действие (моратория на смертную казнь — Прим. ред.) — какой поднимется шум. Верно? Но я бы все-таки сделал исключение для убежденных педофилов и террористов.

— Что вы имеете в виду под "убежденными"?

— Террористы — это люди, которые поставили своей целью заниматься террористической деятельностью, чтобы нанести максимальный урон обществу, в том числе человеческими смертями. Они сознательно готовятся и реализуют акции террора, чтобы эффект от их деятельности был максимальным. В данном случае и без суда всем известно, что это террорист, хотя только суд может вынести приговор.

— А педофилы?

— Как-то я разговаривал с Иссой, и он мне сказал: "Николаевич Иванович, ты пойми, педофилы — это особая категория преступников. Они уже не в состоянии исправиться или самокритично оценить содеянное в ходе судебного разбирательства. Это болезнь".

— То есть, на ваш взгляд, можно казнить человека, впервые осужденного за педофилию, верно? А как же возможность ошибки?

— Мы должны получить полную картину о человеке. Спонтанное действие бывает, но редко. Как правило, есть то, что предшествует. Допустим, в школе он убивал кошек. Издевался над своими одноклассниками — уже вырисовывается психологический портрет. Не бывает так, что только совершил — и тут же осудили. Идет накопление информации, выявляются причинные связи.

Даже если речь идет о человеке, который идет на сбор шпионской информации, — личность деградирует потихонечку. Он постепенно приходит к мысли, что он будет заниматься сбором, что он готов.

— Можете привести пример?

— У одного высокопоставленного человека заболел сын. Нужны были деньги, а он работал за рубежом. Посольство ответило отказом. А вот служба в стране пребывания необходимую сумму предоставила. У человека это запало. У него формируется мотив. Вот об этом речь — вокруг каждой личности есть информационный фон, и надо скрупулезно подходить к каждому, чтобы его определить. 

— Со всей совокупностью данных, полученных об этом человеке, при подтверждении педофилии его можно казнить?

— Если есть полный перечень и, допустим, педофил не только изнасиловал, но и убил. Это уже отягчающее обстоятельство.

— А если только изнасиловал?

— Если только изнасиловал, тут можно как-то и без смертной казни обойтись. Я считаю, что необходим учет характера преступления, всех обстоятельств. Это очень сложный вопрос. Например, идет вечеринка. Она, 15-летняя девушка, выпила. Он выпил. Характер преступления уже немножко по-другому надо рассматривать.

Другими словами, нельзя брать только то, что совершилось. Нужно рассматривать все поступки, характер отношений, который сложился в тот момент. Если же эти его деяния сознательные, причем с отягощающими обстоятельствами — еще и задушил — тогда, извините.

— То есть, если речь идет о педофилии и последующем убийстве — тогда стоит применять смертную казнь?

— Да, я так считаю.

— Можно ли в данном случае говорить, что наказание может напугать и остановить того, кто собирается совершить преступление?

— Человеческое сознание — я не говорю обо всех, но у многих — устроено так, что его может остановить не его личное размышление и моральные устои, духовные качества, а только страх неотвратимости наказания. Есть такие люди, и их много.

<…>