15 ноября Государственная Дума рассмотрела и приняла в первом чтении проекты федеральных законов № 558345-7 "О внесении изменения в статью 282 Уголовного кодекса Российской Федерации" (об уточнении ответственности за действия, связанные с возбуждением ненависти либо вражды, а также с унижением человеческого достоинства) и № 558351-7 "О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях" (об уточнении ответственности за действия, связанные с возбуждением ненависти либо вражды, а также с унижением человеческого достоинства). С докладом по данным законопроектам выступил полномочный представитель Президента Российской Федерации в Государственной Думе Гарри Минх. От фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" задали вопросы и выступили Олег Шеин, Валерий Гартунг и Леонид Левин.

Олег Шеин:

– У меня к Гарри Владимировичу будет вопрос, как юриста к юристу.

В 2011 году Дмитрий Анатольевич Медведев публично заявил о том, что учение Маркса о классовой борьбе является экстремистским. А я вот, Гарри Владимирович, марксист по своим системным взглядам. Означает ли это, что я подпадаю под ст. 282 или это означает, что если взгляды Маркса не являются экстремистскими, то Дмитрий Анатольевич подпадает под ст.128 УК по части ложного обвинения в совершении особо тяжких преступлений в отношении достаточно широкой группы лиц в Российской Федерации? Вот что вы скажите?

Гарри Минх:

– Уважаемый Олег Васильевич, вопрос риторический. На оба вопроса ответ отрицательный, ни то, ни другое действие, ни ваши убеждения, ни оценка, которой вы наделили Дмитрия Анатольевича Медведева, они не подпадают под признаки состава статьи 282 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Выступление Валерия Гартунга:

– Уважаемый Вячеслав Викторович (Володин, Председатель ГД – Прим. ред.)! Уважаемые коллеги!

Очень важные законопроекты, которые сейчас мы рассматриваем. Безусловно, наша фракция поддержит декриминализацию части правонарушений, которые сегодня подпадают под статью 282 "Экстремизм", и не потому, что экстремизм безопасен, а именно в силу той правоприменительной практики, которая сейчас складывается.

А какая у нас складывается практика? Правоохранительные органы вместо того, чтобы привлекать к ответственности идейных экстремистов, которые сознательно нарушают закон, используют эту палочную систему. Вот сидит блогер, что-то там перепостил, но он же никуда не прячется. Его поймали, привлекли к ответственности за экстремизм, а суды по формальной стороне вопроса пошли, и у нас пошла статья работать.

В то же время, если мы откроем 114-й закон "О противодействии экстремистской деятельности", принятый 25 июля 2002 года, вот он у меня в руках, здесь чётко прописано, что является экстремизмом. И я уже когда задавал вопрос, я сказал, на одном составе только остановлюсь сейчас: публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации. Под это понятие попадает Президент.

Почему я сейчас об этом хотел сказать? Потому что, если вы войдёте в интернет и посмотрите, вы увидите кучу материалов, которые обвиняют государственных служащих во всевозможных преступлениях, причём огульно обвиняют, и абсолютно очевидно, что это заведомо ложные обвинения, и это попадает под понятие экстремизма. Мало того, даже когда есть судебное решение, вступившее в законную силу, которое устанавливает клевету в отношении должностного лица, дальше привлечение этих лиц, распространителей этой клеветы по статье "экстремизм" не происходит. Вот о чём я хотел сказать. Мало того, не просто не происходит привлечение к ответственности, не происходит пресечение распространения этих сведений. У нас был этими полномочиями наделен (приостанавливать распространение этой информации, давать поручение Роскомнадзору) только генпрокурор, потом мы дали такие полномочия всем заместителям генерального прокурора.

Но, тем не менее, к сожалению, у нас не состоялся "правительственный час" с участием генерального прокурора, а я думал ему этот вопрос здесь задать. Но думаю, что хотя бы на письменное моё обращение я получу из Генпрокуратуры ответ, почему Генеральная прокуратура не пресекает распространение материалов экстремистской направленности даже в отношении Президента Российской Федерации, не говоря уже о других должностных лицах. Поэтому, чтобы изменить ту порочную правоприменительную практику, которая сегодня есть, мы поддержим предложение Президента.

Вместе с тем, обращаем внимание, что есть еще и другая часть правоприменительной практики, которая, к сожалению, этим законопроектом не охватывается.

Я пока не понимаю, каким образом изменить правоприменительную практику и заставить наших правоохранителей на самом деле заниматься экстремистами.

Надеюсь, что Павел Владимирович (Крашенинников, председатель Комитета по государственному строительству и законодательству – Прим. ред.), как специалист, наверное, вашим комитетом какие-то предложения будут даны в этом направлении, но я думаю, что над этим нужно будет работать. Возможно, когда мы будем дальше обсуждать (у нас статья 282 еще будет обсуждаться в других законопроектах), может, мы в рамках того обсуждения найдем какие-то предложения, которые бы и эту часть правоприменительной практики поправили бы.

Но со своей стороны добавлю, что, безусловно, правильный законопроект, люди его давно ждут и мы за него проголосуем.

Спасибо.

Выступление Леонида Левина:

– Действительно тема очень важная, и сегодня поднимался, в том числе, и вопрос о лицах, замещающих вакантные государственные должности, это действительно крайне важная тема. Но я бы хотел обратить внимание на то, что, когда мы говорим о таких лицах, у них всё-таки есть больше возможности защитить свои права. А кто защитит рядовых граждан нашей страны, рядовых пользователей, когда в отношении них ведутся незаконные или несправедливые действия? Об этом сегодня надо думать и, мне кажется, этот закон как раз даёт такие дополнительные гарантии защиты рядовым пользователям интернета, нашим гражданам.

Мы, к сожалению, видели много случаев, которые, слава Богу, вызывали общественный резонанс, и только благодаря общественному резонансу мы об этом узнавали, когда в отношении рядовых граждан в регионах возбуждались подобного рода дела.

И неважно, пытался ли кто-то сводить счёты, или это были как раз примеры той самой палочной системы. Речь идёт сейчас не об этом, а о том, что надо создать такие предпосылки, чтобы подобных инцидентов больше не происходило. Ведь Верховный суд давал разъяснения недавно по этой ситуации. Но ещё ранее ВС давал совсем другие разъяснения. Он уже тогда говорил о том, что необходимо отличать публикацию от репоста. Одно дело, когда человек публикует и высказывает своё мнение, и другое дело, когда он перепечатывает. А третье дело, когда человек не просто перепечатывает, но ещё и перепечатывая, комментирует это и поддерживает ту публикацию, которая состоялась. Нельзя одинаково трактовать подобного рода действия. Нельзя возбуждать уголовные дела в отношении таких граждан.

К сожалению, правоохранительные органы не обращали внимания на это разъяснение. И, к сожалению, в судах не всегда эта позиция также была услышана. Надеюсь, что сегодняшний закон, внесённый Президентом, расставит все точки на "i" и защитит права наших граждан.

Спасибо.

Выступление Олега Шеина:

– Есть смысл начать со статистики по годам. В 2011 году – 149 дел по ст. 282, в 2012 – 187, 2013 год – 280, 2014 – 357, 2015 – 483, 2016 – 540, 2017 год – 604. То есть с каждым годом количество возбужденных и доведённых до суда дел по ст. 282 возрастает. Нельзя подходить здесь, наверное, только с одним цветом. Потому что есть разные риски, разные угрозы. К примеру, приведу пару иллюстраций. Действительно экстремистская деятельность – это история, когда только из моей родной Астрахани поехало в ИГИЛ убивать людей 68 человек. И мы прекрасно понимаем, что такого рода решение оказалось возможным лишь в силу наличия некой внешней одобряющей среды, некой дискуссии, которая поощряла такого рода действия. Или, к примеру, разгул неонацистских банд в Москве ещё лет семь-восемь назад, самым резонансным преступлением которых стало убийство адвоката Маркеловой и журналистки Бабуровой в центре Москвы. Но есть и другие случаи. То есть, есть случаи, к примеру, Юлии Усач, которая была осуждена за публикацию карикатуры кукрыниксов. Причем, следователь сказал ей, что если потребуется, мы и кукрыниксов сюда пригласим в кабинет и приведем их в чувство.

Или, к примеру, дело Дмитрия Семенова, которого обвинили в том, что он разместил фото Губарева в форме Русского национального "Единства", то есть привлекли не того, кто эту форму носил, а того, кто с осуждением опубликовал соответствующую фотографию.

Или история Полины Петрусевой из Смоленска, которую осудили за публикацию фотографий периода оккупации Смоленска. Это же чистая история! По таким подходам можно судить всех историков Второй мировой, Великой Отечественной, которые размещают свои материалы в интернете либо публикуют книги в нашей стране.

Поэтому само по себе сегодняшнее решение правильное, но, очевидно, что корень лежит не в 282-й статье, а в первую очередь в самом понятии "экстремизм", которое является крайне расплывчатым, весьма всеохватывающим, позволяющим его толковать в зависимости от желания следователей и органов надзора.

Поэтому, конечно, дискуссия должна вестись в первую очередь по другому закону и по другой дефиниции, по изменению самой дефиниции, чтобы экстремизм отсекать, одно от другого, и не осуждать людей, которые к категории экстремистов по определению не относятся. Спасибо.