Сергей Кравченко, заместитель Председателя Центральной Контрольно-ревизионной комиссии, член Совета регионального отделения партии в Московской области, депутат Московской областной Думы:

Мой возраст пока позволяет не принимать близко к сердцу тему пенсионной реформы. Думы о старости приходят к нам, когда начинаешь чувствовать, что силы и жизненная энергия уже не те. Но сегодняшний день наших родителей их условия жизни вынуждают эту тему обсуждать.

Несколько удивляет, а многих просто раздражает линейный подход к проблеме состояния Пенсионного фонда со стороны высокопоставленных чиновников. Просто и цинично: денег в Пенсионном фонде не хватает, значит надо сократить количество пенсионеров. А иначе, сократить период дожития – звучит изуверски. Особенно на фоне демографической ситуации в России. На 128 работающих у нас приходится 100 пенсионеров, в отличие от Европы, где на одного пенсионера приходится 4,4 работающих.

Если сделать компиляцию тезисов, которые используют либеральные идеологи пенсионной реформы в качестве обоснования проблемы, то звучать это будет приблизительно так: "Живут долго, а плодиться не хотят!"

У вопроса две стороны: экономическая и нравственная.

Нравственная сторона опирается на норму статьи 55 Конституции России. "В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина" – так звучит основной ее постулат. Соответственно увеличение пенсионного возраста, как и снижение уровня жизни пенсионера рамками закона – антиконституционно. Кроме того, избирая власть, мы рассчитываем, что ее усилия ведут к улучшению условий жизни, а политическая конкуренция обуславливает эффективность избираемой власти и ее ответственность.

Наши ожидания не оправдались. Но стоит ли винить в этом только власть? Почему мы остаемся пассивными наблюдателями практически всегда, когда власть определяет основополагающие параметры НАШЕЙ жизни? Но это несколько иная тема.

А сейчас о другой стороне пенсионной реформы – экономической. Когда мы начинаем говорить о реформе языком цифр, то вопросов возникает еще больше. Например: стоит ли равняться на Европу в повышении пенсионного возраста, если у нас средний возраст жизни 67 лет, а в Польше – 73, Чехии – 74, Италии – 79, Франции – 78, а в Испании – 82. А половина российских мужчин вовсе не доживают до пенсионного возраста.

Ставка пенсионного взноса в России одна из самых высоких – 20% , во Франции – 15%, в Израиле – 7,5%.

Доля населения в возрасте 65 лет и старше в России 13%, во Франции – 16%, приблизительно также и в других Европейских странах.

В качестве вывода: жизнь наша короче, платим больше, получаем мы меньше, чем граждане других стран (сопоставимых по своему потенциалу).

Понятно, что наполнение Пенсионного фонда – это не только вопрос манипулирования с размером взноса и назначением плательщика. В большинстве стран человек может позволить себе думать о старости и формировать "подушку безопасности", наши зарплаты позволяют еле-еле сводить концы с концами сейчас, что уж говорить о будущем.

Огромная часть населения не вовлечена в производительный труд, а является либо бюджетополучателями, либо участниками спекулятивного рынка услуг. Сколько не надувай мыльный пузырь виртуального богатства, прочного фундамента на нем не выстроишь.

Без решения проблемы эффективности реальной экономики, проблемы пенсий не решить. Без изменения политики доходов в сторону снижения децильного коэффициента пенсионная реформа также не даст результатов.