3 апреля в рамках работы III глобального прогрессивного Форума состоялся круглый стол, посвященный поиску путей преодоления последствий энергетического кризиса и изменений климата. Руководитель фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" в Государственной Думе Николай Левичев, представляющий на форуме нашу страну, подробно ответил на вопросы участников дискуссии. Предлагаем Вашему вниманию текст выступления депутата, в формате вопросов и ответов.

Вопрос: Что, по Вашему мнению, будет происходить в постуглеводородную эру, когда потребность в нефте и газе будет расти?

Николай Левичев: По прогнозам экспертов, углеводородная эра продлится до 2030, а скорее до 2050 года. Современная геологоразведка открывает все новые запасы нефти и газа, поэтому в ближайшие десятилетия истощение запасов углеводородного топлива человечеству не грозит.

При этом возобновляемые альтернативные источники энергии, учитывая их себестоимость и предполагаемые объемы производства, пока не могут принципиально заменить углеводороды. (Солнце, ветер, равнинные реки, геотермальные источники – потоки исходной энергии очень маленькие, и их дешевыми никогда не сделаешь для промышленной энергетики). Россия планирует довести долю электроэнергии, выработанной на возобновляемых источниках, в общем объеме потребления, до 5 % к 2020 г., а страны ЕС – до 20 %.

Если говорить о постуглеводородной эре, то здесь есть две основные темы: термоядерный синтез, где Россия активно работает, и биотехнологии.

Заметим, что до 2030 г. Россия готова выдерживать взятые на себя обязательства и наращивать объемы добываемой нефти и газа. Вполне реален выход на более тяжелые месторождения Севера, особенно с учетом перспектив взаимодействия с Европой. Объемы инвестиций, необходимых России – порядка 800 млрд. долл. по газу и порядка 700 млрд. долл. по нефти до 2030 г.

Чтобы не быть аутсайдером в грядущей фазе мирового экономического развития, именно сейчас закладывается база для освоения альтернативных источников энергии. Россия в этом смысле имеет уникальные ресурсные возможности. В России сосредоточено 20 % мировых ветроэнергетических ресурсов. Мы являемся одной из наиболее водообеспеченных стран. У нас огромный потенциал развития солнечной, геотермальной и приливной энергии, а также энергии биомассы.

Альтернативная энергетика в России имеет также хорошую научно-техническую базу: ведутся фундаментальные исследования в этом направлении, работает выдающаяся научная школа. Не без удовольствия должен отметить, например, что гидроэнергетическое оборудование, выпускаемое на наших предприятиях, по качеству не уступает зарубежным аналогам, а по стоимости значительно дешевле.

У нас накоплен богатый опыт использования ветровой энергии. В некоторых южных и центральных регионах используются гелиосистемы для отопления жилых домов.

Есть чем гордиться России и в освоении геотермальной энергетики. Так, на Камчатке расположены три геотермальные электростанции, за счёт которых сегодня обеспечивается около 25% потребностей полуострова в электричестве.

Процесс замещения исчерпаемого углеводородного сырья должен сопровождаться его экономией. Важнейшей задачей, которая стоит сегодня перед российской экономикой, является повышение её энергоэффективности. Сегодня наши расходы на электроэнергию, газ, традиционные виды топлива составляют значительную долю стоимости любого товара или услуги. Причём дело не только в суровом и холодном климате, но в отсутствии на протяжении долгого времени целенаправленной политики по формированию культуры энергосбережения.

В июне 2008 года Президент России Дмитрий Медведев подписал указ "О некоторых мерах по повышению энергетической и экологической эффективности российской экономики". Цель – снизить энергоёмкость ВВП к 2020 году по сравнению с 2007 годом не менее чем на 40 %. Это позволит не только сберечь традиционные энергоресурсы, но, что очень важно, снизить негативное воздействие на окружающую среду.

Значительная работа ведётся на региональном уровне. Законы "Об энергосбережении" приняты более чем в половине регионов России. На территории 47 субъектов Федерации реализуется около 600 программ энергосбережения.

Вопрос: Будет ли усиление БРИКа причиной роста цен на природные материалы, или же это следствие спекуляций природными ресурсами?

Николай Левичев: В глобальной экономике есть активы, спрос на которые будет расти всегда. Прежде всего – это продовольствие и сырьевые ресурсы, особенно углеводородные и железорудные.

Есть прямая связь между благосостоянием людей и объемом потребления энергии. Еще нобелевский лауреат Петр Капица вывел прямую зависимость между ВВП и уровнем потребления энергии. Технические революции меняют коэффициенты в этих зависимостях, но принципиально изменить картину не могут.

Если мы видим что уровень жизни в России, Бразилии, Индии, Китае будет серьезно расти, – в Индии уже 300 млн. людей могут быть отнесены к среднему классу, Китай к тому же идет, – то потребление энергии будет расти высокими темпами. Цены на энергоносители будут подниматься, это объективная закономерность. Безусловно, есть проблема ограничения колебаний цен на нефть, но это отдельная проблема.

Если страны БРИК не смогут выйти из индустриального этапа своего развития и основу их экономического и промышленного потенциала по-прежнему будут составлять перерабатывающая и тяжелая промышленность, являющиеся наиболее энергозатратными, то конечно же им потребуются дополнительные объемы энергоресурсов и это неизбежно приведет к росту цен на них. Спекуляций избежать трудно, но возможно стимулировать инновационное развитие.

Сегодня страны БРИК уже отняли у США лидерство в области добычи энергоресурсов: из 20 крупнейших энергетических компаний 35% принадлежит странам БРИК, около 35% – Европе, 30% – США.

Уверен, что инвесторы, корпорации и надгосударственные структуры должны принимать во внимание растущее влияние стран БРИК на мировую экономику. Долгосрочные прогнозы говорят, что не менее чем через 40 лет совокупный ВВП БРИК превзойдет ВВП развитых стран. Четверка будет обеспечивать около 2/3 прироста мировой экономики. (А рост энергопотребления сохраняет и высокие цены на энергоносители).

События последних месяцев показывают, что страны с развивающейся экономикой последними вошли в нынешний кризис, и, скорее всего, первыми справятся с его негативными последствиями.

Показатель положительных экономических подвижек – рост фондового рынка трёх стран БРИК. Биржевые индексы Китая, Бразилии и России стали единственными в мире, которым с начала года удалось показать рост. Особенно впечатляют успехи Китая. По оценкам аналитиков экономика Китая в этом году вырастет на 7-8% и может стать тем звеном, которое вытащит всю мировую экономику из глобального кризиса.

Вопрос: Сколько понадобится трубопроводов между Россией и Центральной Азией, и Россией и Европой? Как они будут финансироваться?

Николай Левичев: Количество и протяженность трубопроводов зависит от того, что, сколько и куда качать, а также от стратегии развития энергопотребления и производства.

Во время кризиса вряд ли будут строиться новые, но существующие газотранспортные системы (ГТС) должны использоваться более рационально. Наиболее разумным было бы строительство в ближайшее время Северного и Южного газовых потоков, которые могли бы стать альтернативой украинскому транзиту газа из России и Средней Азии, соответственно на Север и Юг Европы.

В настоящее время достигнуты важные договорённости и ведётся работа по таким крупным проектам, как газопроводы "Северный поток" и "Южный поток", Трансбалканский нефтепровод, нефтепровод Восточная Сибирь – Тихий океан, Балтийская трубопроводная система второй очереди, Прикаспийский газопровод, который обеспечит надёжную транспортировку газа по территориям государств Центральной Азии в Россию, а также проект "Голубой поток – 2", открывающий широкие возможности для осуществления поставок газа на Ближний Восток, в Израиль и другие страны.

Большие обороты набирает технология сжиженного газа. В феврале текущего года состоялся запуск первого в России завода по производству сжиженного природного газа, построенного в рамках реализации проекта "Сахалин-2". После выхода на полную мощность проект "Сахалин-2" обеспечит около 5 % мирового производства сжиженного газа, внесёт большой вклад в укрепление глобальной энергетической безопасности.

В дальнейшем строительство и эксплуатация ГТС, скорее всего, будут развиваться на основе государственно-частного партнерства и международных консорциумов.

Россия была и остается открытой для инвестиций и готова к дальнейшему расширению сотрудничества. Безопасность энергоснабжения ЕС должна сочетаться с гарантиями сбыта российских энергоресурсов на европейских рынках, включая благоприятный торгово-таможенный режим и беспрепятственный транзит.

Количество трубопроводов в значительной степени зависит от стратегии развития энергопотребления и производства в мире. Энергетическая хартия, предполагает предельно либеральные отношения – доступа к трубопроводу, ценообразования. Это предельно либеральное отношение в части цены привело к тому, что колебания превышают среднее значение цены (средняя цена 70, а диапазон колебаний – более 100 долларов за баррель).

Частные долгосрочные инвестиции при таких колебаниях цен, а значит при таких рисках вложений, в принципе не возможны. Вложить 800 млрд. долларов в условиях, когда прогноз цен на нефть не точен и подвержен колебаниям по времени, абсолютно нереально. Это означает, что если мы ориентируемся на либеральное отношение к ценообразованию, то надеяться на крупные частные инвестиции нет оснований. Тогда Россия и ЕС сами должны заниматься трубами.

Например, на переговорах России с Украиной звучало, что в ближайшее время украинская сторона поднимет цену за транспортировку 1000 кубометров газа до 9 долларов на 100 км, тогда как сейчас это составляет 1,7 долларов, а в Европе называется цифра 3,5 доллара. Очевидно, если украинцы будут монополистами такая цена и будет – 9 долларов. Тогда у России два варианта.

Или мы принимаем общую идею либерального отношения к потреблению, транспортировке и производству энергоресурсов, следовательно, надо сделать массу конкурирующих газо – и нефтепроводов, чтобы не было монополистов и возможности шантажировать ЕС и Россию.

Или мы говорим, что это неверно, (а я думаю, что на самом деле либеральное отношение к производству и транспортировке энергоресурсов ведет в тупик), и что эта отрасль требует внутригосударственного и мирового регулирования в части ценообразования, стоимости транспортировки и даже, со временем, в части распределения. Тогда можно пойти на небольшое количество трубопроводов, нарастить мощь украинского и белорусского газо – и нефтепроводов, которые все позволят транспортировать. Но надо договориться, что это будет в части взаимодействия с Россией долгосрочная регулируемая система.

К сожалению, судя по тому, как все развивается, это кажется мне не очень вероятным. Представить, что договоренности будут соблюдены, трудно. Поэтому на данном этапе нужны альтернативные варианты. При 9 долларах за 100 км только транспортировка через территорию Украины составит порядка 10 млрд. долларов в год, что за два года окупит любой параллельный газопроводов в обход Украины. По поводу частных и государственных инвестиций, я повторю, что Россия сама 800 млрд. тратить на газ не может. Такие деньги есть, но если все потратить, то на остальные варианты в экономике серьезных средств не будет и мы получим сырьевой вариант развития страны. Мы с этим не можем согласиться, инвестиции будут нужны. Но они пока частные, ни Европа, ни Америка государственные инвестиции в наши трубопроводы не собираются вкладывать. Это опять говорит о том, что риски должны быть снижены, а цены урегулированы.

Вопрос: Какова опасность ресурсных конфликтов в текущие десятилетия, как этого избежать?

Николай Левичев: Опасность ресурсных конфликтов в ближайшие десятилетия весьма реальна, особенно в развивающихся странах, например, в средней Азии, на Ближнем Востоке, в Африке, Латинской Америке. Мы видим Ирак, Персидский залив, в основе всех конфликтов здесь – энергоресурсы.

Причем это не только проблемы доступа к энергетическим ресурсам и продовольствию, но также проблемы недостатка питьевой воды в наиболее плотно населенных регионах (600 млн. чел. испытывают недостаток чистой пресной воды, а к 2025 г. – 1,4 млрд. чел. в 36-ти странах).

Объект конфликта – и мировой океан: идет борьба за доступ к биоресурсам, за право разведки и добычи минеральных ресурсов на континентальных шельфах.

По данным Международного института прикладного системного анализа (Австрия), только в 90-е годы прошлого века в результате конфликтов из-за природных ресурсов погибло более 5 миллионов человек, около 6 миллионов было вынуждено переселиться в другие страны, и более 10 миллионов человек стали беженцами внутри своих стран.

Таким образом, конкуренция за доступ к иссякающим запасам углеводородов, увеличивающийся дефицит других минерально-сырьевых и продовольственных ресурсов может привести к эскалации напряжённости в межгосударственных отношениях, росту конфронтационных настроений в мире, а, возможно, к локальным и региональным военным конфликтам. Такова суровая реальность, если, конечно, ничего не делать.

Но я верю в здравый смысл человеческой цивилизации. Пути взаимодействия традиционны, хотя новые нюансы в механизмах вполне ожидаемы:

• улучшение прогнозирования и оценок ситуации, в частности оценок рисков; создание экспертных сообществ по образцу МГЭИК (Межправительственная группа экспертов по изменению климата, англ. Intergovernmental Panel on Climate Change – IPCC;

• переговоры и заключение взаимоприемлемых соглашений, учитывающих риски и выгоды сторон.

• использование международных организаций (ООН, МЭнергАгент, МАГАТЭ и др.) как площадок для экспертизы, переговоров, дискуссий и т.д., а также заключения двусторонних и многосторонних договоров.

Необходимо достичь долгосрочных договоренностей между Китаем и Средней Азией, между Россией и теми же странами Европы. Например, ставка на проникновение европейских потребителей в Центральную Азию сейчас доминирует. Но если подумать, от Туркмении до Китая ближе, к тому же Китай изо всех сил пытается войти в Центральную Азию, скорее всего ему достанутся все излишки газа, а вероятность, что при такой конкуренции, при несогласованных решениях что-то перепадет существенного в Европу, очень маленькая. Расклад сил и расстояние такие, что понятно, без прямых договоренностей сегодняшние усилия скорее будут ненужными. Надо попытаться сейчас не абсолютизировать либерализм, а найти международные согласованные решения.

Речь должна идти о поддержании баланса интересов всех стран для исключения ресурсных конфликтов. И главное – эта сфера должна быть деполитизирована.