Марина Ким и Михаил Делягин о дисциплинарном аресте военнослужащих на СВО

Марина Ким:

- Уважаемые коллеги, третья поправка, подпункт 20. Мы считаем, что необходима корректировка. И прежде чем признавать использование гаджетов на СВО грубым проступком и вводить за него меру ответственности, считаем необходимым уточнить этот вопрос у командиров, что, собственно, мы и сделали. Поговорили сразу с несколькими командирами подразделений, расчётов, одним Героем России. Не всё, что я услышала от командиров, выдержит думский Регламент. И некоторые командиры прямо говорили – называйте наши фамилии, чего я делать не буду.

Итак, суть. Сегодня смартфоны и планшеты, вот эти всевозможные гаджеты, являются неотъемлемой частью боевого управления: это разведка, наведение, корректировка, видеофиксация. Если мы сегодня не в состоянии обеспечить всю армию специальной линейкой планшетов и мобильников, то считаем ненужным ограничивать, запрещать или отбирать то, что сегодня есть у бойцов. Фактически этим мы их лишаем шансов не только на то, чтобы победить, но и на то, чтобы просто выжить. Нужно дать бойцам то, что нужно, а не отбирать и карать за то, что есть.

Предложенный законопроект считаем опасным. Разграничить использование телефонов для личных целей и для боевых в условиях современных боевых действий считаем невозможным. Это подтвердили командиры, которых мы опрашивали.

Если принять поправку в том виде, как она есть сейчас, то фактически посадить на гауптвахту 10-15 суток, как предлагается, можно едва ли не весь личный состав российской армии, а то и командный состав, часть которого находится в зоне СВО.

Поэтому всех, кто сегодня голосует, мы призываем голосовать против. Мы призываем и вообще голосуем за здравый смысл в стенах Госдумы. Нашим героям на фронте передаём боевой привет. Работайте, братья. Обязательно победим.

А вопрос к авторам законопроекта, которых мы глубоко уважаем за боевые заслуги, всё-таки есть. Кто и как будет определять, пользовался ли боец телефоном в конкретный момент в личных целях или в боевых? Например, когда военный ждёт сигнала от соседнего артрасчёта, в этот же момент к нему приходит эсэмэска или фотография от жены. Или когда бойцы едут на ротацию, и, например, военная полиция будет останавливать, досматривать, изымать гаджеты, планшеты, телефоны, на которых, внимание, управление боевыми дронами, карты тактические.

И если в этой ситуации задерживаются на 15 суток, то фактически это срыв ротации. Кто за это понесёт ответственность? Мы голосуем против и призываем всех это сделать.

Спасибо.

Михаил Делягин:

- Мне как старшему сержанту Советской армии очень неловко перечить генералам армии российской, но, возможно, я очень сильно удивлю кого-то, может быть даже из разработчиков этого закона, если напомню, что речь идёт не об использовании гаджетов.

Я цитирую: "Нарушение запрета иметь при себе электронные изделия бытового назначения". То, что электронные изделия бытового назначения неотделимы от военных, то, что используются гражданские коптеры и всё остальное, и гражданские смартфоны для решения боевых задач, здесь, я думаю, знают все, но это запрет не на использование, как здесь говорилось много раз, это запрет иметь при себе. И военная полиция, в том числе, будет это дело контролировать. И огромный вопрос: почему нельзя иметь при себе в том числе неиспользуемый гаджет?

Второе. Когда мы принимаем гражданские законопроекты, мы требуем большого количества подзаконных актов, чтобы всё было разжёвано и понятно. Здесь в вопросе, который касается жизни и смерти, о подзаконных актах речь не идёт.

Я напоминаю, что предыдущие пункты статьи, в которую мы вносим изменения, там очень чётко говорится: нарушение правил недопустимо, нарушение правил недопустимо, и только два пункта – 19 и 20, которые мы сейчас обсуждаем, – нарушение запрета. Кто будет устанавливать этот запрет? Командир? Очень хорошо. Командир роты или командир бригады, или командир армии?

Я напоминаю, что командиры находятся от своих военнослужащих на километры, на очень большом расстоянии и просто не всегда знают, что там в реальности происходит.

Понимаете, Виктор Михайлович Заварзин здесь сказал очень чётко: дисциплинарная ответственность всегда была, есть и будет, и добавил: по уставу. Коллеги, вот я сидел в Советской армии в советское время, когда у нас неизмеримо лучше было с правоохраной и с юриспруденцией, и со всем остальным. Я сидел на гауптвахте без внесения каких-то законов, я сидел по уставу. Понимаете? Мы не в устав вносим изменения, мы – в закон, мы гражданским законом пытаемся регулировать военные вопросы. И в результате нарушение запрета – это предельно общая формулировка. И тревога людей, которые лучше нас с вами знают, что в реальности происходит на фронте, она абсолютно обоснована.

Наконец, последнее, дорогие друзья. Можем принимать хорошие законы или плохие, можем дискутировать. Мы не имеем права на одно, мы не имеем права на возбуждение ненависти, даже по недоразумению, к органам государственной власти Российской Федерации.

Судя по отзывам, которые я получаю, в том числе из зоны СВО, мы эту задачу с вами уже решили. Вот даже не принятием, а просто обсуждением этого законопроекта. Спасибо.