Вступление в состав Российской Федерации государств, образованных на части территории юго-востока Украины, имеет эпохальное значение. Не только с точки зрения судьбы нашего многонационального народа, твердо и решительно обозначившего перспективу неуклонного возрождения суверенной государственности и отстаивания своего морально-политического достоинства.

Крайне важны и требуют глубокого фундаментального осмысления всемирно-историческая роль и последствия этих событий. Речь идет не просто о крахе дискредитировавшей себя концепции однополярности. Но о возобновлении вынужденно прерванной в конце прошлого столетия цивилизационно-миротворческой, спасительной миссии России. Об исполнении пророческих слов Ф.М. Достоевского в его знаменитой Пушкинской речи, где на убежденности в том, что "наш удел… есть всемирность…, приобретенная… силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей", утверждается Ф.М. Достоевским осознанная вера: грядущие русские люди "поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и всесоединяющей, вместить в нее с братской любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен".

Развернувшийся геополитический кризис отражает диалектику обновления международного порядка, преодоление попыток выстроить мировую систему, основанную на неких спекулятивных "правилах", выражающих ценностные доминанты и одностороннюю волю организованного США коллективного Запада. В основе этих процессов лежит обусловленное объективным социокультурным многообразием и общностью поиска путей к правовой цивилизации стремление народов к принципиально единому, справедливому международному праву, призванному воплощать подлинное равенство суверенных государств независимо от их пространственной величины, численности населения, экономического и военно-политического могущества.

Активно продвигаемая коллективным Западом, в частности, в Стратегической концепции НАТО 2022 г. идея "основанного на правилах международного порядка", якобы служащего исключительным условием всеобъемлющего мира, предполагает по сути ревизию сложившегося международного права, его превращение в парадно-декоративный элемент нормативной системы обретения и удержания геополитического господства. Взамен международного права как общемирового достояния, основанного на всеобщности, инклюзивности, балансах и защите "слабого" против "сильного", выдвигается регуляторный эрзац, ранжирующий страны по онтологической ценности и легализующий власть "сильного" над "слабым".

Примечательно, что в указанном документе НАТО как угрожающие "основанному на правилах международного порядку" прямо оцениваются действия России по установлению сфер влияния (п. 6), а также реализуемые КНР "амбициозные цели", меры по расширению своего "глобального присутствия", в частности, используемые "экономические рычаги для создания стратегических зависимостей и усиления своего влияния" (п. 13).

"Основанный на правилах международный порядок" призван увековечить гегемонию коллективного Запада, незыблемость и непререкаемость его экономических интересов и сфер влияния и производность норм и интерпретаций международного права от этих интересов. Вспоминая классиков, можно было бы сказать, что "основанный на правилах международный порядок" есть возведенная в международный ранг воля господствующих сил коллективного Запада. Однако классический позитивизм крайне щепетилен в отношении соблюдения процедуры установления правил. Здесь же остается только гадать, как подчеркнул Президент РФ В.В. Путин: "Откуда они взялись? Кто вообще видел эти правила? Кто их согласовывал?" Роль конституирующего источника международного права предполагается отвести понятийным договоренностям в сигарных комнатах между самозваными джентльменами.

Пожалуй, ключевая глобально-цивилизационная роль России заключается сейчас в сбережении выстраданных человечеством основных идеалов международного права. И обстоятельства принятия регионов юго-востока Украины в состав России, в том числе инспирированная реакция на них подконтрольных США международных институтов, – концентрированное выражение данной миссии, а потому они требуют особого внимания.

Как известно, 12 октября 2022 г. Генеральная ассамблея ООН приняла резолюцию, осуждающую действия России, связанные с принятием в свой состав Донецкой и Луганской народных республик, Запорожской и Херсонской областей и призывающую страны не признавать волеизъявление жителей этих регионов. Суть документа, в проведении тайного голосования по которому было отказано и от поддержки которого, тем не менее, открыто устранились 40 государств-членов ООН (35 воздержались, пять против), в том числе Индия и Китай, сводится к тому, что действия России якобы повлекли нарушение принципа территориальной целостности Украины, а потому являются неправомерными.

Стоит отметить, что "независимые" экспертные заключения и аналитические записки против референдумов по территориальному размежеванию с Украиной начали появляться еще до их проведения.

К сожалению, российская конституционная и международная юриспруденция слабо и нерешительно использует свой потенциал, как для скрупулезного, предметного анализа звучащей критики, так и для формирования развернутой аргументированной позиции национального юридического сообщества по стратегическим вопросам позиционирования России в обустройстве современного миропорядка. Буквально единичный характер носят научные публикации, намечающие контуры зарождающейся новой международно-правовой доктрины России в отношении постсоветского пространства.

Полагаю, важно обозначить некоторые наиболее принципиальные моменты, связанные с принятием в состав России новых регионов.

1. Основной смысл, предназначение международного права, как они определены, в частности, в Уставе ООН, состоят в поддержании международного мира и безопасности ради защиты достоинства и ценности человеческой личности, справедливости и недискриминации, в том числе, во взаимоотношениях больших и малых наций. С этим в конечном итоге связан весь комплекс принципов, определяющих участие государства в международно-правовом общении, и их неразрывное системное единство. Поскольку никто не вправе извлекать выгоду или преимущества из своего противоправного злонамеренного поведения, постольку государство, попирающее тот или иной принцип международного права, не может искать для себя оправдания или защиты в другом таком принципе.
2. В частности, принцип территориальной целостности – не самоцель, а средство защиты объединенных в народ граждан, совместно реализующих право на территориальное самоопределение, от порабощения и угнетения. Как вытекает из Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН 1970 г. в части, касающейся раскрытия принципа равноправия и самоопределения народов, условием гарантирования территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств является соблюдение ими в своих действиях принципа равноправия и самоопределения народов и, соответственно, имеющих правительства, представляющие без различия расы, вероисповедания или цвета кожи весь народ, проживающий на данной территории. В хорошо известном заключении Верховного суда Канады (1998) по вопросу о праве провинции Квебек на выход в одностороннем порядке из канадской федерации был сформулирован авторитетный подход, в соответствии с которым право на самоопределение народов обычно реализуется через внутреннее самоопределение (в рамках существующего государства), а право на внешнее самоопределение носит по сути экстраординарный характер, может быть реализовано, если народ оказывается лишен возможности внутреннего самоопределения, т.е. это право выступает как крайнее и вынужденное средство защиты. Вопросы несогласованной сецессии ставились на рассмотрение Международного суда ООН в связи с односторонним провозглашением независимости Косово (2010). Международный суд не стал рассматривать вопрос о пределах права на самоопределение и возможности права на сецессию как средства правовой защиты, но решил, что общее международное право не содержит запрета деклараций независимости. Вместе с тем ряд судей Международного суда в своих убедительных особых мнениях привели обоснование того, что систематические нарушения прав человека порождают право на внешнее самоопределение по отношению к материнскому государству (судьи Антониу Кансаду Триндали, Абдулкави Ахмед Усуф). Стоит упомянуть также, что в совпадающем мнении судьи Вильдбахера, к которому присоединился судья Риссдал, к постановлению Европейского суда по правам человека от 18 декабря 1996 г. по делу "Лоизиду против Турции" аргументировано существование права на самоопределение, если права человека постоянно и вопиюще нарушаются или если сообщество совершенно не имеет представительства или в массовом порядке недопредставлено недемократическим и дискриминационным образом.
3. В этом плане толкование принципа территориальной целостности как обосновывающего безусловную незыблемость границ государства, хотя бы и чинящего на своей территории массовое насилие, ставящее определенную социально-территориальную общность под угрозу существования и развития, являлось бы извращением данного принципа. Умаление принципа равноправия и самоопределения народов лишает территориальную целостность государства защиты. Критериями применения несогласованной сецессии обычно считаются: а) монтевидеоские критерии государственности (ст. 1 Конвенции Монтевидео о правах и обязанностях государств 1933 г.), а именно постоянное население, определенная территория, правительство, способность вступать в отношения с другими государствами; б) до сецессии соответствующее сообщество было лишено возможности справедливого участия в правительстве, которое представляло все население материнского государства; в) соответствующее сообщество подвергалось правительством или частью населения материнского государства, чьи действия поддерживались правительством, дискриминационному обращению или отношению, не соблюдающему их права человека.
4. Если же бесчинства, совершаемые материнским государством, систематически игнорируются международными институтами и не встречают с их стороны надлежащего отпора (противодействия), обязанность по защите угнетаемого народа является нравственным и юридическом императивом, во всяком случае, для государства, образующего с данным народом глубокую этноисторическую, духовно-культурную целостность. Жесткость такого императива по защите лишь усиливается, если территория государства используется для подготовки боевых формирований и размещения вооружений в целях осуществления военной агрессии.
5. В постановлениях Конституционного суда РФ от 2 октября 2022 г. № 36-П, 37-П, 38-П и 39-П нашли отражение конституционно значимые обстоятельства, характеризующие сложившийся в отношении населения Донецкой и Луганской народных республик, Запорожской и Херсонской областей режим подавления и угнетения со стороны киевских властей, целенаправленно ориентированных на проведение политики агрессивной русофобии и национально-политической сегрегации, исключающей участие жителей данных территорий в управлении делами государства. Данные обстоятельства убедительно доказывают то, что жители регионов юго-востока Украины прибегли к признаваемому международным правопорядком праву на несогласованную сецессию как последнему и крайнему средству правовой защиты для спасения себя, своего существования, образа жизни, культуры, традиций.
6. Россия, поддержав состоявшиеся акты народного волеизъявления жителей юго-восточных регионов Украины, исходила из того, что в соответствии с Конституцией РФ любовь и уважение к Отечеству восприняты нами от предков в единстве с верой в добро и справедливость, а потому общность национально-исторического наследия вменяет защиту соотечественников перед лицом угрозы существованию всеми доступными соразмерными средствами, какие необходимы и уместны для защиты самого Отечества. Целостность территории бесправия, какой стала современная Украины, защите не подлежит.