Председатель Комитета Госдумы по финансовому рынку, депутат фракции "СР" Анатолий Аксаков в интервью "Парламентской газете" прокомментировал резкое падение цен на нефть на мировых рынках и резкий рост курса доллара по отношению к рублю:

– Начну с того, что прецеденты такого провала валютного курса уже были: на исходе 2014 года, напомню, рубль падал до уровня 75-76 единиц за доллар США. Но в отличие от тех событий, сегодня экономика другая — по критериям и монетаризма и реального производства. Первое и самое главное — создана объёмная подушка безопасности, только в Фонде национального благосостояния накоплено около 8 триллионов рублей, а средства в международных резервах Центробанка превысили 570 миллиардов долларов. Есть, чем поддержать стабильность и устойчивость финансовой системы и на коротком отрезке времени, когда действуют в основном психологические факторы, побуждающие спекулянтов и инвесторов играть на биржевых скачках. И долгосрочно, если падение котировок затянется, в том числе и под влиянием "коронавирусной" рецессии в экономике. Минфин и Центробанк, насколько я знаю, уже предприняли оперативные меры, приостановив на 30 дней покупку валюты на внутреннем рынке. После резкого падения в первые часы торгов и цена на нефть, и валютные котировки компенсационно отскочили назад.

– Но ведь биржевая турбулентность касается в первую очередь валютно-сырьевых спекулянтов, они разоряются от неожиданных ценовых кульбитов. Реальный сектор экономики в меньшей степени подвержен монетаристским провалам….

– Тем не менее, изменения валютного курса и цены на нефть могут скорректировать внутреннюю экономическую ситуацию. Совершенно определенно выигрывают экспортеры, падение сырьевых котировок будет в значительной степени компенсировано ростом цен на доллар, соответственно увеличивая рублевые доходы. Учитывая, что за восемь месяцев прошлого года экспорт у нас составил 271 миллиард, а импорт — 161 миллиард долларов, в целом баланс должен быть положительным. К тому же возрастет конкурентоспособность отечественных товаров и продукции на внешних рынках, в том числе и нефти, которая получит больше шансов вытеснить сланцевое сырьё с перспективных рынков, учитывая, что США наращивают добычу нефти, которая на 1 марта 2020 года достигла рекордных величин — 12,2 миллиона баррелей в сутки. Ведь несмотря на эпидемию коронавируса Китай согласно данным Государственного статистического управления КНР в январе-феврале увеличил импорт нефти на 5,2% и природного газа — на 2,8% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. За эти проценты и разворачивается конкурентная борьба.

– Но в худшем положении окажутся импортеры, а зависимость от внешних закупок пока еще ощутима…

– Ощутима, но не в такой степени, как это было еще пять лет назад. Все же политика импортозамещения, прежде всего в сфере продовольственной безопасности, дала результаты. По основным продуктам питания зависимости от внешних поставок практически нет, в целом по конечному производству продовольствия ситуация не критическая, максимум 15-20% приходится на импорт. Сложнее с высокотехнологичными отраслями, машиностроением, автомобилестроением, другими, завязанными на импортные комплектующие. Локализация производства часто низкая, поэтому могут быть проблемы. Но, с другой стороны, появится мощный стимул, чтобы интенсифицировать импортозамещение, развивая отечественные технологии и наращивая производство отечественных деталей.

– Можно ожидать, что вырастут цены, прежде всего, на импортную продукцию…

– Не думаю, что такой рост будет ощутим, учитывая, повторяю, результаты политики импортозамещения. К тому же рост цен сдерживается низким уровнем доходов населения. А Центробанк имеет большой опыт таргетирования инфляции. Можно ожидать, что будет в какой-то момент повышена ключевая ставка, чтобы сдержать волатильность на валютном рынке и инфляцию, хотя эта мера должна быть временной и обусловленной совершенно конкретными показателями. Иначе можно потерять начавшееся вроде бы оживление материального производства в интересах реализации национальных проектов.