"Я, Салмова Нина Никифоровна, пятый ребенок своих родителей, родилась в деревне Тарасовка Вагайского района Тюменской области в 1934 году. К этому времени ни отцовых, ни маминых родителей в живых не было. Родители отца, Шарапова Никифора Михайловича, погибли в гражданскую – дед от тифа, а бабушка под дулом винтовки (отец не помнит красной она была или белой, эта винтовка; бывало, Тарасовка по нескольку раз день переходила из одних рук в другие; каждый входит в село – и первым делом винтовку к груди хозяйки: где муж, сын, давай сено, сало и т.д.). У дедов было три сына: красавец моряк с крейсера "Варяг", Максим, воевал на русско-японской, вернулся раненый и награжденный; Федор погиб в Первую мировую.

Можно сказать, что мой отец был родоначальником нашей военной истории. Он был участником всех войн, которые возникали при его жизни.

Он родился в 1882 году. Первая мировая началась, когда ему исполнилось 22 года – это самое время защищать Веру, Царя и Отечество! За участие в этой войне отец награжден Георгиевским крестом, который он носил с большим достоинством и гордостью до 1937 года. В 1937 году запретили демонстрировать эту награду, и мама закопала награду глубоко в землю под амбарным полом от греха подальше, а вот ее сестра, Марфа Веревкина, этого не сделала и осталась с 11-ю детьми на руках без мужа и отца своих детей, которого увезли ночью, и где он сгинул, до сих пор не знают его наследники. А мы, пятеро, благодаря мудрости мамы и ее молитвам, пережили и состарились в семье, где был отец, который воевал и участвовал в разных войнах: был на Советско-польской, Финской и на Второй мировой. Со Второй мировой пришел победителем в наградах, которые хранятся у нас, пятерых наследников. Он очень гордился благодарностями от Сталина, которых оказалось 14.

В 1920 году мама и папа поженились. У мамы было хорошее приданое, у отца – дом, лошадь и корова. В общем, все необходимое.

В колхоз отец вступил сразу (он легко поддавался агитации), хотя мама была против; сдали лошадь, сбрую. Нетель, овец и кур. Мама стала дояркой, отец – председателем, хотя он даже писать не умел. Вдвоем со счетоводом они и правили: колхоз был маленьким, люди трудолюбивыми, урожаи хорошими – осенью, помню, вся ограда была завалена пшеницей, по 10 кг на трудодень. В жатву отец всегда сам становился к барабану колхозной молотилки, подавал снопы. Так он и работал до войны....

Пошли дети. В 22-м родился Валентин, в 24-м – Александра, в 27-м – Владимир, в 29-м – Нина (не я; и Нина, и Володя умерли от скарлатины), в 34-м – я, тоже Нина, в 42-м – Людмила. Старший брат Валентин – участник Великой Отечественной войны. Он ушел на фронт сразу, прошел всю войну, повоевал и на Дальнем Востоке, да там и остался служить. Ушел в отставку майором.

В феврале 1942 года мобилизовали отца, а было ему уже 50 лет. Дошел до Берлина и вернулся в августе 1945 весь в наградах.

В 1944 году к нам в семью "ворвался" молодой красивый лейтенант, которого послали служить в наш военкомат после лечения в госпитале, и он сразу влюбился в телеграфистку, такую же молодую и красивую – это была моя сестра Шурочка. Конечно же она ответила взаимностью, иначе и быть не могло: хорош собой, да и орден Красной звезды сверкал на груди, который он получил в 19 лет за уничтожение нескольких фашистских танков. Ему досталось от пехоты, которая шла за танками. Весь изрешеченный автоматной очередью, он выжил всем врагам назло. И звали этого лейтенанта – Иван Тимофеевич Бондаренко. Много радости принес он в наш дом. Мы, полуголодные дети, очень любили его. На службе ему давали паек, в котором была американская свиная тушенка, он приносил это богатство в наш дом, а мама делила на всех деревянной ложкой, казалось, что это – вершина вкуса.

Пришел отец с войны в августе 1945 – и за работу, которой было невпроворот, все было запущено (правили же одни бабы), и началась жаркая пора: пахали, косили, жали и собирали хорошие урожаи, а мы, дети, работали, как могли. Потом отца выбрали депутатом сельского совета. Эта была большая честь и доверие, и все в Тарасовке, что бы не случилось, бежали к депутату и просили его о помощи: "Никифор-батюшка, помоги!" В Тарасовке почти все бабы были вдовами или жили с инвалидами войны.

Постепенно оживало село: разводили скотину – коров, овец, свиней, гусей, кур. Наконец-то мы стали сытыми, пошли в школу, закончили – кто семилетку, а кто и среднюю. Все разъехались по городам России, хотя тогда не было такого названия, а было – СССР.

И еще я очень хорошо помню голос Левитана, который читал сводки о войне. На здании почты был укреплен большой рупор, из которого разносился голос Левитана: то торжественный, то грустный. Мы подбегали к почте и стояли, как вкопанные, боясь шелохнуться, чтобы не пропустить ни одного слова. Если Левитан говорил, что наши войска освободили такой-то город, мы ликовали, а администрация школы делала начало уроков на 15 минут позднее, чтобы мы успели прослушать военные сводки, а потом обрадовать своих родителей (радио в деревнях еще не было).

Мы выросли и разлетелись, все получили образование, трое – высшее. Мы разъехались из родной Тарасовки не потому, что захотели стать горожанами. Так сложилась судьба. Мы всегда о ней тосковали. Все вспоминаем, когда собираемся, как мы, четверо девчонок, одна за одной таскали воду из пруда поливать огород, а соседка Василиса кричала на всю улицу: "Тамарка-а! Володька-а! Где вы, паралич вас расшиби! Шарапята всю воду вытаскают!"

Когда родители состарились, я забрала их к себе в Барнаул.

Навсегда в нашей памяти осталась родная Тарасовка, земля, где есть Шарапов колок и Шараповы луга...

Несмотря на голод, нищету и войну, родители уберегли нас от всего плохого. Не только в нашей семье, но и в роду и с той, и с другой стороны никто не сидел в тюрьме, нет алкоголиков и "блатных", врунов и спекулянтов. В нашем роду все доброжелательны и хлебосольны, готовы помочь и своим, и чужим".

Приложения